– Завтра, – говорила она, пока мы шли, – ты будешь присутствовать на нашей тренировке. Будет большой ошибкой выглядеть излишне самоуверенной, когда тебя попросят продемонстрировать то, что ты умеешь. Помни: смирение во всем.
– Как можно проявить смирение, когда стреляешь из лука?
– Не сразу принять предложение присоединиться к нам, а когда Сундари-джи будет настаивать, можешь сказать, что твоего мастерства недостаточно.
Я была благодарна Кахини за то, что она вызвалась меня проводить. Вряд ли другие женщины стали бы утруждать себя, давая столько советов.
– А раджа присутствует на тренировках?
– Гангадар-джи, – назвала она правителя по имени, – нет. Он будет в театре.
Мы вышли на большое, поросшее травой поле. Кахини остановилась.
– Майдан, – объяснила она.
С одной стороны его ограничивал мощенный плитами внутренний дворик, с другой – бараки, в которых, как я впоследствии узнала, квартировали воины раджи. Здесь мне предначертано судьбой доказать пригодность стать одной из дурга-дала, изменить свою жизнь и жизнь Ануджи к лучшему.
– Насмотрелась? – спросила Кахини. – Скоро пойдет дождь.
Я подняла голову. Прежде голубое небо и впрямь заволокли тучи. Теперь мне казалось почти невероятным, что несколько часов назад я стояла во дворе дома отца. Впрочем, мое путешествие на этом не закончилось. Мне еще предстояло встретиться с рани.
Я последовала за Кахини. От майдана до Панч-Махала идти было недолго. Когда мы добрались до внутреннего дворика, моя проводница остановилась и поправила складки дупатты. Я стояла и смотрела на камни у меня под ногами. У них был мягкий цвет отшлифованного тикового дерева. В моей деревне даже в храме бога Шивы не было таких великолепных полов.
Как только мы вернулись в зал рани, Сундари сообщила мне, что госпожа чувствует себя неважно, поэтому в зал, где собирается дурбар, она сегодня не пойдет. Кахини одарила меня многозначительным взглядом, а затем опустилась на одну из подушек, разложенных вокруг фонтана. Когда Сундари ушла, я осталась стоять, наблюдая за женщинами. Четверо играли в пачиси[47], двое – в шахматы. Симпатичная девушка лет девятнадцати-двадцати с чистым лицом овальной формы жестом пригласила меня присесть к ней в уголке.
– Когда я приехала сюда, в первый день мне так же все вокруг казалось внове, – сказала она мне.
– Ты не из Джханси?
– А разве Кахини тебе не сказала? – удивилась девушка. – Мне казалось, что она первым делом расскажет тебе об этом. Я из далитов. Прежде жила в куда меньшей деревушке, чем твоя. Меня зовут Джхалкари.
