– Я больше ничего не буду говорить ни о Кахини, ни о ком-то другом, – пообещала я.
– Надеюсь, у тебя еще появится шанс. Если родится мальчик, рани, скорее всего, тебя простит.
Так оно и случилось. Боги улыбнулись Джханси. Рани родила сына. Присутствовавшие при родах служанки в один голос утверждали, что роды прошли на удивление легко.
Празднества, устроенные в честь рождения наследника, были грандиознее всего, что мне довелось повидать в жизни.
Стояло самое холодное время декабря, но, несмотря на это, улицы города целую неделю были заполнены веселящимися толпами. Люди поздравляли встречных с таким пылом, словно в каждой семье родилось по мальчику. В храмах раздавали сласти. С утра до ночи звонили в колокола. Хотя погода выдалась пасмурной, горожане от души праздновали рождение княжеского наследника.
Во дворце все – столы, колонны, дверные косяки и оконные проемы – было украшено гирляндами из зимних цветов, растущих в садах раджи. Внутренний дворик был устелен лепестками роз, а в светильниках постоянно горело жасминовое масло. Из кухонь доносился смешанный запах цветов, карри и жареного мяса. Во дворце кормили до отвала дважды в день. Пили густой ласси[81], а на десерт были сласти. Ежедневно приготовлялось столько разнообразных пуран пури, ширы, анараса и прочих сластей, что отведать все это не представлялось возможным.
Согласно традиции рани должна была месяц провести в постели в своих покоях, словно завернутый в шелковый кокон мотылек. Все окна следовало завесить. Никому, кроме ближайших служанок и лекаря Бхагавата, не позволено было переступать порог ее покоев. Даже Кахини не разрешали видеть рани. Сундари объяснила мне, что госпожа поступает в соответствии с древней традицией. Сейчас стены ее спальни выбелены мелом, а сама рани носит павитрам[82], сплетенный из тростникового вейника, для скорейшего выздоровления после родов.
Рани была счастлива, и все мы весело проводили время, споря, какое имя дадут ребенку. Спустя одиннадцать дней после рождения пришел брамин, чтобы провести церемонию наречения. Наследника нарекли Дамодаром. К имени следовало прибавлять Рао в ознаменование благородного происхождения ребенка.
Днем раджа устроил процессию, дабы отпраздновать обретение сыном имени.
Дургаваси в процессии не участвовали, но нам позволили посмотреть на то, как Гангадар Рао залез на своего любимого слона, высокое животное по кличке Шидхабакш. Мы шли в стороне от процессии, которая медленно двигалась по извилистым, украшенным гирляндами улочкам Джханси. Было необычно видеть раджу Гангадара сидящим в расшитом серебром бархатном паланкине на спине животного. Он возвышался над толпой подобно богу. Рядом с ним стояли слуги, держа в руках регалии его власти: зонт, чаури и серебряные прутья. Все это сверкало в лучах низко стоящего на горизонте зимнего солнца. За ним на белых лошадях ехал эскорт одетых в парадную форму солдат. Далее тянулась длинная вереница повозок, на которых везли дары наследнику престола Джханси: шелка, гобелены, мраморные вазы, деревянные игрушки и изящные медные статуэтки из Лалитпура
