Иван Федорович особенно заботился о своем сердце после недавней женитьбы на двадцатилетней комсомолке Рыдасовой. Иван Федорович сделал ее своей женой, начальницей большого лагерного отделения – хозяйкой жизни и смерти многих тысяч людей. Романтическая комсомолка быстро превратилась в зверя. Она ссылала, давала дела, сроки, «довески» и стала в центре всяческих интриг, по-лагерному подлых.
Театр доставлял мадам Рыдасовой очень много забот.
– Вот поступил донос от Козина, что режиссер Варпаховский разрабатывал планы первомайской демонстрации в Магадане – оформить праздничные колонны как крестный ход, с хоругвями, с иконами. И что, конечно, тут затаенная контрреволюционная работа.
Мадам Рыдасовой на заседании эти планы не показались чем-то криминальным. Демонстрация и демонстрация. Ничего особенного. И вдруг – хоругви! Надо было что-то делать; она посоветовалась с мужем, Муж, Иван Федорович, – человек опытный – сразу отнесся к сообщению Козина в высшей степени серьезно.
– Он, наверное, прав, – сказал Иван Федорович. – Он пишет и не только насчет хоругвей. Оказывается, Варпаховский сошелся с одной еврейкой – из актрис. – дает ей главные роли – певица она… А что это за Варпаховский?
– Это – фашист, из спецзоны его привезли. Режиссер, у Мейерхольда ставил, я сейчас вспомнила, вот у меня записано. – Рыдасова порылась в своей картотеке. Этой «картотеке» обучил ее Иван Федорович. – Какую-то «Даму с камелиями». И в театре сатиры «Историю города Глупова». С 1937 года – на Колыме. Ну, вот видишь. А Козин – человек надежный. Педераст, а не фашист.
– А в театре Варпаховский что ставил?
– «Похищение Елены». Мы смотрели. Помнишь, ты еще смеялся. Еще художнику на досрочное освобождение подписывали.
– Да-да, припоминаю. Это «Похищение Елены» не нашего автора.
– Французский какой-то автор. Вот у меня записано.
– Да не надо, не надо, все ясно. Ты пошли этого Варпаховского с разъездной бригадой, а жену – как ее фамилия?
– Зыскинд.
– Еврейку – оставь дома. У них ведь любовь коротка, не то что у нас, – милостиво пошутил Иван Федорович.
Иван Федорович готовил большой сюрприз своей молодой жене. Рыдасова была любительницей безделушек, всяких редкостных сувениров. Уже два года под Магаданом работал один заключенный – знаменитый косторез, – точил из бивня мамонта замысловатый ларец для молодой жены Ивана Федоровича. Сначала этого костореза числили как больного, а потом ввели в штат какой-то мастерской, чтоб мастер мог заработать себе зачеты. И он получал зачеты – по три дня за день – как перевыполняющий план работы урановых рудников Колымы, где за вредность зачет выше «золотого», выше «первого металла».
