Весь день я только и делал, что придумывал, как бы это добиться, чтобы Прокофьевна поверила мне и перестала меня ненавидеть. И, по совести сказать, ничего не придумал. Конечно, можно было, например, попросить Илюшу. Не мог же он участвовать в Колиной затее вышутить меня. А уж ему-то она поверила бы. Но как раз к нему обращаться нельзя было. Неловко же: над взрослым человеком подшутили, а он не может выкрутиться сам, идет просить защиты. Ваню тоже не хотелось просить. Как-никак он все-таки дал пионерское слово. Рассказывая мне, он не нарушил его, потому что насчет меня ничего не обещал. А если бы он рассказал все бабушке, то вышло бы прямое нарушение.
После обеда ко мне зашел Илюша.
— Ты когда едешь? У тебя, ведь, кончается отпуск?
— Да, в пятницу на работу надо. Я вчера хотел, да вот отложил на день — на два.
— Знаешь что? Поезжай завтра с Прокофьевной. Боюсь я одну ее пускать. Старуха все-таки. А ты бы поглядел за ней.
— Да я-то с удовольствием. Только не поедет она со мной.
— Поедет, я еще раз поговорю с ней. Да, кстати, ты знаешь, почему она так ненавидит тебя?
— Почему?
— Ей кто-то сказал, что ты баптист. Сейчас она спрашивала, правда это или нет.
— Ну, и что же ты?
— Засмеялся, конечно. А потом сказал, что враки это.
— Поверила она?
— Я думаю, поверила.
У меня опять появилась надежда. Может быть, Коля еще и не выиграет. Ведь, самое главное сделано: Прокофьевна знает, что я не баптист, сам Илюша сказал ей, и она поверила. Значит… Значит, пожалуй, Коленька-то останется с носом.
8
Надо было торопиться. До ужина оставалось немного. Вечером Прокофьевна могла, как вчера, все время пробыть с ребятами. А завтра — кто знает. Вздумают в последний раз повести ее куда-нибудь, или она станет показывать им, учить по хозяйству. Да мало ли что может случиться. А, ведь, сделать все надо раньше отъезда, чтобы Коля увидал. После неинтересно будет.
Я никуда не пошел, а все время вертелся на виду. Коля, должно быть, сообразил, что я собираюсь ринуться в атаку, и не упускал меня из виду. Прокофьевна несколько раз проходила мимо меня, но всякий раз с ней кто-нибудь был. Я заметил, что она искоса оглядывает меня, но так и не разобрал, перестала она злиться или нет.
Наконец мы встретились один-на-один. Я еще издали увидал, что идет она только ко мне, только затем, чтобы поговорить со мной. Мне хотелось оглянуться на Колю — вот, мол, смотри: кто выиграл? Но я не успел, Прокофьевна была уже возле меня. От радости я схватился за голову, хотя был без шапки и, не знаю для чего, сказал:
