– Можете заходить, – через несколько минут галантный надзиратель распахнул передо мной дверь кабинета Ожигова.
Живьем Павел Александрович производил совершенно другое впечатление, чем на фото. Просто поразительно, насколько меняла человека вынужденная статичность фотографии! В жизни Ожигов был маленьким, невероятно подвижным человечком с постоянно меняющимися выражениями совершенно гротескного лица. Грозный вид, который принимало это лицо на фотографии, делался в жизни нарочито грозным, а оттого смешным. Он стоял в изголовье длиннющего стола для переговоров, нависая над какими-то бумагами и всем своим видом выражал крайнюю стадию возмущения.
– Значит так, девушка, – громко начал он, отчего-то шевеля каждой мышцей лица, – Я человек занятой, поэтому буду краток!
Весь мой страх молниеносно развеялся. Павел Александрович, несмотря на короткую стрижку и квадратную челюсть, производил впечатление очень добродушного человека. По-детски пухлые губы и совершенно добрые глаза дополняли картину, делая его до смешного похожим на персонажа какого-нибудь диснеевского мультфильма.
– Мне не нравится столь повышенный интерес к моей персоне, – заявил он, грозно сводя мохнатые брови к не менее волосатой переносице, – Ни ваш, ни этого вашего дружка!
Я насторожилась. Неужели о Шурике здесь тоже известно?
– Кроме того, мне не нравится, что причина вашего поведения абсолютно неясна! Будьте добры, объяснитесь! А не то я немедленно сдам вас в милицию, за несанкционированный визит в мою квартиру.
Я поежилась. Ничего себе, информированность!
– Извините, – я решилась заговорить, – А с чего вы взяли?
– Вопросы здесь задаю я! – Ожигов стукнул двумя кулаками по столу и восхищенно присвистнул, отслеживая траекторию полёта подпрыгнувшей в такт удару шариковой ручки. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, настолько комичными выглядели его действия, – Моя домработница подробно описала вас. Она – баба умная. Она зашла в пятую квартиру после вашего ухода. Не проживаете вы там. И никогда не проживали… Зачем ко мне заходили?
– Посмотреть, – вяло ответила я.
– Нашли себе музей! Мне от вашей братии скоро вообще негде укрыться будет! Тут бандиты да воры кругом, машину вон, подарочную, угнали… А я должен силы на оборону от журналюг тратить…
Так-так… Значит Ожигову про меня доложила Юлия Георгиевна. Поспешила уведомить, что журналисты охоту открыли. Похвальная, надо заметить, преданность со стороны обычной операционистки. То ли Ожигов и впрямь её уже много лет шоколадном закармливает, то ли уж очень не понравился Юлии Георгиевне тот тип, что после меня подходил вопросы задавать… Эх, попадись мне этот cрыватель чужих переговоров, мигом бы его Ожигову сдала.
