Якир встречался и беседовал с генералами Га-меленом и Вейганом, а также с министром авиации Котом. В день отъезда, на завтраке, где присутствовали Кот и высшие чины генштаба, советский гость, поблагодарив французов за радушный прием, сказал: «При теперешнем положении в Европе сотрудничество наших двух армий без каких-либо агрессивных намерений против кого бы то ни было может явиться крайне важным фактором безопасности и мира»>86. Визиты Тухачевского и
Якира сыграли свою роль: в сентябре того же года наметились некоторые сдвиги в вопросе переговоров генеральных штабов. Французский генштаб был уполномочен провести подготовительные обсуждения. Глава правительства Народного фронта Блюм собирался лично проконтролировать переговоры, зная отрицательное отношение военного министра Даладье и его советников к контактам с Советским Союзом в военной сфере>87.
Поездки Тухачевского и Якира получили одобрение Сталина и Политбюро. В сентябре же СССР предложил Франции и Чехословакии начать переговоры на уровне представителей генеральных штабов>88.
Военные контакты продолжались: в Советский Союз прибыла французская военная делегация во главе с генералом В. Швейсгутом, заместителем начальника генштаба. Она вместе с делегациями Чехословакии и Англии присутствовала на маневрах Белорусского военного округа. Руководил маневрами командующий войсками округа И. П. Убо-ревич. Маневры, включавшие проведение воздушно-десантной операции, произвели большое впечатление на иностранных гостей. Однако по возвращении в Париж генерал Швейсгут представил доклад, разительно отличавшийся от доклада Луазо год назад. Он отражал не только впечатления о маневрах, но включал и содержание бесед с
Ворошиловым и Тухачевским. Красную Армию французский генерал оценил как «кажущуюся сильной, но недостаточно подготовленную к войне с крупной европейской державой»>89.
Главное место в докладе Швейсгута занимали соображения о целях советской внешней политики. Общий его вывод сводился к тому, что СССР делает ставку на войну между Францией и Германией, предпочитая, чтобы «гроза разразилась над Францией». Война между двумя европейскими державами была бы, по мнению Швейсгута, выгодна СССР. Она позволила бы Советскому Союзу быть, как и Америке в 1918 г., арбитром в истощенной Европе>90. Швейсгут не видел никакой пользы от переговоров генеральных штабов.
К мнению генерала присоединился Даладье. Его препроводительная записка к докладу знаменовала собой поворотный пункт франко-советских отношений, так как отражала официальную точку зрения руководителей французской политики. И только страх перед возможным русско-германским сближением заставлял французские военные круги продолжать обсуждение проблемы военной конвенции, в сущности, при этом ничего практически не делая. Позиция французского генштаба препятствовала усилиям тех военачальников Красной Армии, которые стремились к тесному военному сотрудничеству с Францией в целях совместной антигитлеровской борьбы. Когда в ноябре Блюм решил сдвинуть дело с мертвой точки и открыть переговоры с советским военным атташе, придав им строгую секретность, он сразу почувствовал оппозицию со стороны генштаба
