– А может быть – пусть? Пусть, Славик! Может быть, это и к лучшему? Пусть будет так как будет! Ведь я с тобой! Вспомни, вспомни, как мы с тобой любили друг друга, вспомни, как нам было хорошо! – уговаривала Стаська, и целовала его, и прижимала к себе его голову. – Вот увидишь: ты забудешь её! Зачем тебе калека? Ведь последствия будут наверняка… пусть уж лучше… Что? Что? Почему ты так смотришь?
Славик поднялся.
– Ты… ты… какая же ты… уходи… уходи лучше… уходи… не хочу тебя видеть…
Она упала перед ним на колени, обняла его ноги.
– Славик, Славик, я люблю тебя! Тебя никто не будет любить так сильно как я!
Он нагнулся, отцепил её руки.
– Давно хотел сказать тебе, – сказал хрипло и как-то безучастно, словно чужому человеку, – актриса из тебя плохая, никудышная.
И ушёл по пустому коридору, гулким эхом возвращающим его неторопливые тяжёлые шаги.
Стаська посидела ещё немного на холодном бетонном полу, потом встала и пошла к выходу.
Закрыв за собой дверь, она остановилась на широком просторном крыльце, похожем на театральную сцену, освещённую, словно рампой, громадной жёлтой луной. Шелестели огромные платаны, лёгкий ночной ветерок раздувал её милые трогательные кудряшки. Она усмехнулась, и, приподняв кончиками пальцев подол своего нарядного цветастого платья, склонилась в глубоком изящном реверансе и послала воздушный поцелуй куда-то далеко в тёмное небо к равнодушно глядящим на неё холодным одиноким звездам.
Триумф
Самое начало апреля, и в воздухе яростное предчувствие весны. Безудержно тает снег, превращаясь в жидкую серую кашу, в которую
так и норовит свалиться младшая сестренка Катюшка.
– Катя, ну скорей же! Опоздаем в сад.
– А я не хочу в сад! – ноет Катюшка.
– Что значит – не хочу?! – возмущается Таня. – А куда же я тебя дену? У меня ещё уборка, потом готовка, а потом ещё в школу.
– Не хочу-у-у-у!
– Хватит, не маленькая уже! – Таня продолжает тащить на буксире упирающуюся сестренку.
Сначала вверх по улице, потом через маленький парк, мимо школы, в которой учится Таня, потом мимо пруда, который уже совсем оттаял, и только тоненькая кромка льда блестит у берега. Путь не близкий. А ведь Тане ещё нужно успеть забежать в магазин за хлебом и молоком. И, конечно, на обратном пути пройти мимо школы до того, как прозвенит звонок на первый урок, тогда она успеет увидеть Сережу Беляева из десятого класса. Он всегда стоит на крыльце перед уроками. Он совсем уже взрослый, играет на гитаре в школьном ансамбле. И глаза у него синие-синие. Ни у кого больше нет таких глаз.
