Нет, ей не хотелось возбуждаться с этими пацанами. Ну его, а то еще расслабуха найдет. А ей еще надо всыпать им, так сказать, «на добрую память». Она вытащила из рюкзака нож-выкидуху и подошла к иве, росшей в двух шагах от бугорка. Срезала штук пять гибких зеленых прутьев, очистила от веточек, собрала в пучок и положила в воду. Потом взяла топорик, срубила толстую ветку, вырубила из нее два колышка и начала отесывать…
Епиха увидел, и весь азарт его торжества над Шпинделем разом прошел. Он испугался, вспомнив, что ему сулила Нинка.
— Не бойся! — ухмыльнулась она. — Это не для того, что ты думаешь…
Но Епихе было уже все по фигу, и он свалился со своего вынужденного партнера, так и не доведя дело до конца.
— Не надо на кол! — испуганно заорал он.
— Не психуй, — спокойно сказала Нинка. — Сказала же: не для этого!
Действительно, колышки ей были нужны для другой цели. Подойдя к Шпинделю, Нинка поставила острие между его икрами, у спущенных штанов и вколотила в землю так, что парень вынужден был лежать, вытянувшись в струнку, повернуться с боку на бок или на спину он не мог. То же самое она проделала и над Епихой.
Затем Нинка подобрала мокрые прутья, помахала ими в воздухе и подошла к пацанам:
— Ну, поразвлекались, мальчики? Понаслаждались сексом, да? А теперь самое веселое — порка!
Вж-жить! — Нинка размахнулась, и ивовые розги со свистом впились в ягодицы Епихи.
— Уй-я-а! — заорал тот.
Вж-жить!
— Ай-й! — второй удар достался Шпинделю.
Вопли пацанов распалили Нинку:
— Не сладко?! Не вкусно?! Вот тебе за сумку! Вот тебе за баксы! П-получи! П-получи!
Вж-жить! Вж-жить! Вж-жить! — злобно подсвистывали прутья.
Махала она изо всех сил, хлестала их по очереди, то Шпинделя, то Епиху, нещадно. Парни выли, визжали, корчились — боль была адская, и хоть отцы не раз угощали их ремнями в прошлые времена, ничего похожего они раньше не испытывали. А Нинка все больше входила в раж при виде их исполосованных задниц, на нее нашел настоящий садизм. Она уже не мстила за свои беды, а наслаждалась.
Когда Нинку проняло, она отшвырнула прутья, села на траву, обняла колени, глухо застонала, уткнувшись мордой в рукав жакета.
Минуты две так посидела, встрепенулась и огляделась. Уже вовсю сгущались сумерки. Теперь ей вдруг все стало казаться иным. Она ж нашла деньги Казана! Если она их привезет ему — она спасена.
Нинка подошла к охающим и всхлипывающим парням и сказала:
— Отлеживайтесь, ребятки, а я пошла!
Только тут Нинка вспомнила, что туфли утопила в болоте, но выход нашла мгновенно.
