— Ты не покидаешь меня, Лена, ты все равно остаешься со мной, когда бы я ни пришел.
Подробности Лениной гибели стали известны от командира разведбатальона, направлявшего эту группу во вражеский тыл. Когда достали ее вещевой мешок, в нем нашли аккуратную стопку писем, перевязанных крест-накрест розовой шелковой тесемочкой и приложенную к ней записочку, адресованную новенькой медсестре Ларисе Векшиной, конопатенькой простодушной хохотушке, с лица которой редко когда исчезала добродушная улыбка. Торопливым неровным почерком взволнованного человека там было написано: «Милая Ларочка! Ухожу на опасное дело, туда, откуда не всегда возвращаются. Повезет, все тебе расскажу. Ну, а если нет, не поминай меня лихом. Моя мама недавно погибла при фашистской бомбежке, и остался у меня на земле единственный родной человек — Веня Якушев. Написала ему несколько писем, но, чтобы не волновать, решила не отправлять их до своего возвращения с боевого задания. На первом конверте адрес. Я прошу тебя, милая, отправь. Но посылай не все сразу, а день за днем по одному. Может, от этого он дольше меня будет помнить, мой самый любимый на этой земле человек. Твоя Лена».
Жизнь в далеком от фронта госпитале текла своим чередом. Ежедневно кого-то здесь встречали и кого-то провожали. Обычно это происходило утром в десять часов, когда в столовой для выздоравливающих заканчивался завтрак. Веня любил этот час и всегда выходил к проходной, куда подкатывал неуклюжий, с расшатанными рессорами госпитальный автобус. Для этого от столовой надо было прошагать около половины километра, обогнуть роскошную клумбу с пылающими розами и тюльпанами, на которой садовник ухитрялся каждое утро выкладывать из цветов год, число и месяц. У главного корпуса он всегда останавливался. Уж больно влекла к себе старинная архитектура. Перед уходящим ввысь белым куполом амфитеатра был когда-то выстроен издали казавшийся воздушным портал. Его подпирали ослепительно белые колонны, удерживаемые на могучих плечах такими же белыми атлантами. Однажды за этим занятием захватил его главный врач Арчил Самвелович.
— Не сам ли собираешься архитектором стать?
— Нет, — улыбнулся Веня. — Не по чину.
— А кем же?
— Сначала войну надо довоевать, — уклончиво ответил Якушев.
— Войну довоюешь, для того тебя мы и на ноги поставили, Веня. А дальше?
— Есть у меня иная думка, Арчил Самвелович. Книгу хочу написать. Но такую, чтобы люди радовались и смеялись и видели все, что мы пережили.
