– Владимир Александрович меня зовут. Если трудно имя-отчество выговорить, как многим, я не обижусь, если будешь звать просто Власанычем.
Он улыбнулся открыто и приветливо, показав необыкновенно белые зубы на смуглом от природы, и, в дополнение к этому, сильно загорелом лице.
– Показывай, Владимир Александрович, свои сокровища. Кейсы я уже вижу. Опечатанные. Будем вскрывать?
– Будем вскрывать, Валерий Абдураимович, – я шагнул к пластиковым ящикам, которые старший лейтенант назвал кейсами, присел, и для начала вскрыл тот, что подлиннее, и поуже.
– Вот она. – с придыханием сказал Епиханцев.
– Кто? – спросил, подойдя к нам, полковник, на ходу убирая трубку.
– Мечта всякого снайпера, и, одновременно, печаль всякого снайпера.
– Это как? – не понял Сорабакин, как не понял и я. Что мечта может оказаться печальной, вообще сложно укладывалось в сознание обыкновенного человека. И даже необыкновенного. Поскольку каждый из нас, и офицер спецназа ГРУ, я, то есть, и офицеры погранвойск, одинаково считали себя необыкновенными. Наверное, мы отличались от простых смертных обывателей. Однако такая формулировка была выше понимания и их голов, и наших тоже.
– Расшифруй, криптограф[10], – потребовал полковник.
– А что тут расшифровывать, товарищ полковник. Винтовка из разряда тех, что называются сверхточными и сверхдальнобойными – СВЛК-14С Twilight «Сумрак», производства конструктора и бизнесмена Владислава Лобаева[11]. Стреляет патронами, которые вон в той металлической коробке. Там их должно быть пятьдесят штук. Патрон специальный снайперский. Калибр.408 Cheyenne Tactical В переводе на привычные величины, это десять и три десятых миллиметра на семьдесят семь миллиметров. Дальность стрельбы до трех с половиной километров. Не имеет аналогов в мировом снайпинге. Американцы начали делать этот патрон, и сделали такую же винтовку, но у нее такая отдача, что при первом же выстреле ломает снайперу ключицу. А Лобаев сумел решить проблему отдачи. Результат лежит перед нами.
– Это прекрасно, и такое оружие достойно уважения, и достойно того, чтобы быть мечтой снайпера, – сказал полковник Сорабакин, – но при чем здесь печаль снайпера?
– Печаль сводится к тому, что с современным прицелом и при такой дальности стрельбы исчезает само по себе искусство снайпинга. Меня несколько лет обучали. Солдаты моего взвода учились несколько месяцев. Много сложностей ради одного выстрела. И подготовка сама по себе дорогая. И вот выходит такой дорогой снайпер на позицию, устраивается, ищет себе цель, а кто-то, толком и стрелять не научившись, просто нажимает на прицеле кнопку, и прицел сам делает все сноски, даже на погоду и ветер, и «вешает» цель в перекрестье. Осталось только на спусковой крючок нажать, а моего классно обученного снайпера уже нет, потому что он сам достать снайпера противника был не в состоянии, а его достали пулей без проблем. И без дорогостоящего обучения. Сама профессия снайпера с развитием военной науки умирает.
