За поворотом я углядел и лагерь лесорубов на берегу, и огромные длинные плоты, явно готовые к перегону. И потому, мысленно перекрестившись, начал править неповоротливую тушу своего плота к лагерю, откуда несло довольно вкусным запахом мясной похлебки и вроде как гречневой каши.
– На берегу! Разрешите пристать? – Необходимо соблюдать вежливость, в таких местах особенно.
– Куда, тля? Левее! – Вот голосина! На причал выскочил мужик с черпаком и активно им замахал, привлекая мое внимание. – Левее бери, к плотам не причаливай!
Не знаю, почему нельзя, но раз так сказали, то я приналег на весло и сумел вывернуть плот так, чтобы он подошел к причалу, а не к плотам. На плот упала толстая веревка с грузиком, которую я подхватил и хотел было тянуть.
– Куда, недоумок! – Этот же, с поварешкой, которая теперь торчала за поясом, наматывал свой конец на ворот. – Привяжи к плоту, я тебя вытяну.
Привязать так привязать, все едино мой плот уперся в плоты лесорубов. Так что я накрепко примотал веревку к основанию моего румпеля. Повар вроде как заворочал рычагами, и ворот плавненько потянул мой плот к основательно сколоченному из бревен причалу.
– Ты кто, новичок? – едва глянув на мою шинель, спросил повар, оказавшийся крепким мужиком годов сорока.
Сзади за поясом у него поварешка так и осталась, а вот под левой рукой револьвер, причем с самовзводом, похоже. И ремешок, предохраняющий револьвер от случайного выпадения, с курка снят.
– Матвей Игнатьев. Высажен в Щучьем, но там мне очень не понравилось, негостеприимно. Ушел оттуда и пешочком пошел в нормальные места.
– В Щучьем, – усмехнулся повар, успев обежать взглядом мой плот, переметные сумы, осла и головану. – Неплохо ты ушел, обычно оттуда без штанов уезжают. А то и с долгами на год вперед. Это если новичка там не опустят, что тоже частенько бывает.
– Ну, как сумел, так ушел. – Что-то у меня зудит загривок и чешется, как будто кто-то меня выцеливает. Точно, Герда передала, что унюхала одного стрелка, от нас метров тридцать вверх по течению. Повар не просто так спокойно вышел. – Я вообще-то с миром. Пусть тот стрелок меня не выцеливает, нервничаю от этого очень.
– Ну да, заметно. И нервы твои заметны, и особенно выправка. Где служил? – Повар махнул поварешкой, и из кустов вылез рыжий парень примерно моего возраста.
– Морская пехота, отделение абордажа и досмотра. Космофлот, – по привычке, не выдавая данных, но честно ответил я. Обычно нам запрещено было называть место службы в разговорах с гражданскими. Учитывая, что никто меня звания не лишал, буду вести себя как привычно. Хотя кому что дадут здесь эти знания.
