На протяжении сюжета душевный спад героя сочетается с душевным подъемом. И это дает возможность духовное состояние героя воспринимать вполне естественным образом.
Наряду с модернистскими приемами Г. Исхаки в романе «Жизнь ли это?» использует и традиционные поэтические средства. Несмотря на редкое использование одного из них – юмора, он нередко обращается к довольно часто используемой в татарской литературе начала ХХ в. сатире. Даже его сатирический опыт, направленный на разоблачение кадимистских порядков, тормозящих развитие татарской молодежи и нации в целом, кажется в романе собранным в одной точке: «…Я и не то, и не се! Не верблюд и не птица! Не конь и не осел! Я – мешанина из устаревших и новых знаний, я – недоделанный мулла-развратник!» (С. 133). О том, что сатира, наряду с прямым разоблачением, способна указать на социальные и психологические механизмы этого явления, говорит и Е. Шкловский [162. С. 16]. Используя средства сатиры, Г. Исхаки создает реальную картину жизни того времени. Например: «Вечером у ишана… собираются толпы женщин… Они приносят всякую живность, их шкуры, их шерсть, сукно, деньги. За просьбы к Аллаху они ишан-хазрету платят пошлины» (С. 91); «Урок мне вовсе не интересен, сижу просто для количества. Но хазрета теперь и это устраивает» (С. 127).
Что касается образного мышления, писатель время от времени обращается к явлениям или образам природы. Это, видимо, еще связано и с тем, что писатель сам деревенский человек, и поэтому он хорошо знает и любит природу. И здесь большую роль играют также его просветительские взгляды. Известно, что по просветительской идеологии природа для человека – совершенный и образцовый мир.
В произведениях Г. Исхаки к описанию этой естественной жизни обращается в различных целях. Например, в романе «Жизнь ли это?» природа для героя является средством залечивания душевных ран. К примеру, после затяжного дождя, устав от дома, не зная, куда себя деть, шакирд после прояснения погоды, от нечего делать выходит в поле, и вот как на него действует окружающая природа: «Благоуханные запахи поля, птичий оркестр, словно собравшийся для встречи со мной, приветственные поклоны в мою сторону высоких хлебов меня вконец опьянили. Я, не зная, что делать с этой радостью, не зная, на что ее потратить, словно плыл в радостном, красивом пространстве. Погружался в какие-то, одна красивее другой, мысли» (С. 86). В то же время описание картин природы превращается в средство раскрытия таких качеств героя, как умение видеть и понимать красоту, его духовного мира.
