«1. Описывать как есть страницы жизни, значимые типы, порожденные этой жизнью, в событиях произведения.
2. Создать красивую и содержательную мечту» [76. С. 230].
Иначе говоря, здесь речь идет о написании и оценке литературного произведения, исходя из реалистических и романтических позиций.
Г. Ибрагимов, будучи в своих теоретических размышлениях сторонником таких взглядов, оценивая произведения Г. Исхаки, не учитывает цели и позиции автора. Например, в романе «Жизнь ли это?», не учитывая творческую цель автора реалистически отобразить интимно-личностные переживания шакирда, Г. Ибрагимов на события произведения смотрит глазами романтика и потому «находит» в нем порнографию.
Позднее на проблему «порнографии» в романе «Жизнь ли это?» обратит внимание Г. Халит и в статье «Әдәби процессның төп юнәлеше» («Главное направление литературного процесса») напишет: «…этот писатель попытался распространить половой разврат декадентства, болезнь эротической распущенности», описать «героев», похожих на «двуногих козлов» из романа русского декадента Арцыбашева «Санин». Например, его безымянный герой из романа «Жизнь ли это?» (1911), будучи еще юным шакирдом, не зная, как справиться со своим животным влечением, увидев вокруг себя крестьянских девочек, думает: «Я хочу, как животное растерзать их. Во мне просыпаются какие-то хищнические чувства». Вот, вскоре он превращается в деревенского невежественного муллу и, будучи не в силах совладать со своим животным началом, добивается “свободы” половой развращенности» [147. С. 58].
Следует отметить, что здесь, вырвав из контекста романа «Жизнь ли это?» отдельные строки, ученый выносит писателю чрезмерно суровый приговор. А если обратимся к самому произведению, приведенные выше строки производят совсем иное впечатление. В 12 подразделе произведения речь идет об отношении героя к женщине. Нерешительный в интимных вопросах юноша в этом своем недостатке начинает обвинять не только себя, но и женщин. И в нем просыпаются те самые «хищнические чувства». А когда он подходит с такими намерениями к женщинам, «их ласкающие слух слова, красивый смех, светящиеся, словно луна, лица, горящие от смущения, словно агат, лица» расслабляют его, «превращают в какую-то безвольную тряпку». В такие моменты юный герой, с одной стороны, видит «девушек как нечто величественное, поклоняется им, готов исполнить, что бы они не попросили», с другой стороны, за свои унижения, потерю самого себя, он начинает испытывать к ним чувство ненависти, и тем самым мучается.
