или очень характерная шапка недавнего редакционного материала в газете «Ведомости»:
Приговор по «болотному делу» как демонстрация силы / Каким бы ни было решение суда, оно неизбежно будет демонстрацией силы. Мягкой или жесткой, в зависимости от внутренних мотивов, но силы[20]. Очевидно, что такое словоупотребление очень далеко от каких бы то ни было представлений о притягательной силе, но похоже, что с его победным шествием уже ничего нельзя поделать.
Наконец, третий процесс, происходящий преимущественно в публицистике, – это «затаскивание» мягкой силы в компанию того, что называется коммуникативными технологиями[21], что было бы, в силу изложенных выше соображений, еще терпимо, если бы внутри этой компании ее не сближали (с разной степенью – sic! – мягкости) с наименее симпатичными ее членами. Даже родство с брендингом, рекламой и публичной дипломатией уже требует некоторых оправдательных оговорок, а уж соседство с пропагандой, а также всякими информационными, психологическими, смысловыми и т. п. войнами/операциями мягкую силу откровенно дискредитирует. Более того, на нее пытаются возложить несомненные грехи этих «жестких» технологий, да к тому же, апеллируя к американскому происхождению категории мягкой силы (и государственным постам, которые занимал Най), ее саму пытаются, и притом небезуспешно, объявить коммуникативной технологией (которой она не является) и интегрировать в структуры информационно-психологического противостояния – либо в качестве дьявольской силы Запада («Мягкая сила» крушит Украину – еще один характерный заголовок[22]), либо в качестве инструмента информационно-пропагандистского противостояния, которым необходимо овладеть России (ср. сноску 14 выше). На самом деле, мягкая сила в ее аутентичном понимании – это вообще не инструмент, и тем более не инструмент пропагандистский.
Все три перечисленных процесса требуют самостоятельного анализа и обсуждения, однако по причине ограниченности объема данного материала рассмотрение ниже будет сосредоточено преимущественно на первом процессе.
Развитие этого процесса определяется несколькими основными вопросами.
A.
Прежде всего это принципиальный вопрос об уместности апелляции к «мягкой силе», как бы она ни понималась,при описании международных отношений и международных процессов.
Решительно негативный ответ на этот вопрос заключается в том, что «мягкая сила» – это некая химера, а в лучшем (если это определение здесь уместно) случае – эвфемизм или оксюморон. В качестве примеров здесь можно упомянуть отказ Д. Рамсфелда, дважды министра обороны США (при Дж. Форде и при Дж. Буше-мл.) понимать, что такое мягкая сила
