— Нечего было замуж выходить. Я учёный. Мне нужно, чтобы обо мне заботились. Бросай работу — сиди дома, не будешь уставать.
— Почему это я должна тебя обслуживать? Я тоже человек, рождённый однажды. Барин! У меня тоже есть моё дело.
Сон неожиданно оказался глубоким, и Нина проснулась обновлённая. Ни тошноты, ни вчерашней черноты.
Она уходила на работу раньше Олега. Уже одетая, заглянула в комнату: он спал калачиком, притянув колени к груди.
День летел стремительно: проглядела уходящую в набор рукопись, утвердила с художником иллюстрации к ней, в перерыв сумела купить на рынке кролика. День был обычный. Вчерашние сутки выпали из их с Олегом шестнадцати лет, выпали из памяти. От «вчера» осталась лишь слабость. На обратной дороге руки едва удерживали сумки с продуктами и новой толстой рукописью.
Тяжёлая дверь парадного, по счастью, чуть приоткрытая, лифт, восьмой этаж — дом.
Звонок совпал с Олиным воплем:
— Мама пришла! Сегодня у нас блины!
Оля, подпоясанная фартуком с лебедями, встала на цыпочки, поцеловала Нину, выхватила из рук сумки, по полу поволокла в кухню.
— Папа в местной командировке, в Мытищах, вернётся в двадцать один тридцать. Он уехал неожиданно, не успел тебе позвонить, — рапортовала Оля.
Нина умылась, переоделась в сиреневое домашнее платье — Олег очень любит его. Разделала кролика, сунула в духовку и, наконец, налила себе чаю.
Обыкновенный день. С Олиной улыбкой во всё лицо, с живым запахом еды возвратилось привычное ощущение дома. Даже лёгкое недомогание, даже вчерашняя ссора с Олегом не могли разрушить постоянства уюта, надёжности книжной цитадели — стеллажи поднимаются от пола до потолка с химическими книгами Олега, с её Чеховым, Пастернаком, Толстым, Цветаевой… Светло-зелёные стены их с Олегом комнаты ограждают от холода и суеты века.
Непривычно просторная без Олега кухня тонет в розовом тепле. Тарелка с блинами — перед Ниной. И, хотя сытость подступает к горлу, запах ноздрястых блинов дразнит — Нина снова потянулась к тарелке. Не донесла руку, рассмеялась:
— От жадности лопну, вот как ты вкусно готовишь! Беги заниматься скорее, а то опять не успеешь сделать уроки!
Пушистые длинные косы на груди, блестящие Олеговы глаза — вполне сносный ребёнок, даже очень ничего себе, симпатичный.
— Иди, а мне надо поработать, пока папа не вернулся.
— Ты не забудешь подогреть папе блины? Он любит хрустящие!
Неожиданно Оля соскользнула на пол, полежала секунду, подпёрла ладошками лопатки и взметнула ноги вверх. Через минуту она уже лежала на пузе, а её пятки касались затылка. Ещё через минуту, торжествующая, с вишнёвыми щеками, стояла в дверях.
