— Не подходит, — возразил Петух.
— Могу послать на кондитерскую.
Всем своим видом мальчики показали, что и к этому предложению они относятся равнодушно.
— Есть места на джутовую, а на флот нет заявок. Ни одной! И на ближайшее время не обещаю. На джутовой, в механической мастерской, зарплата хорошая…
— Оставь свою джутовую в покое!
Девушка не обиделась, улыбнулась и спросила.
— Разве ваша дикарская жизнь лучше? Голодать… И может быть, воровать?..
Хмурые глаза мальчиков остановили ее.
Воровать? Ну и что же? И такое бывало в голодуху. А сейчас они не какая-нибудь зловредная шпана. Они помогают одесским хозяйкам тащить с рынка корзины с арбузами, помидорами и картошкой. И насчет голодной жизни выдумала она. В городе полно хлеба, не то что в прошлое лето. Есть хлеб черный. Есть хлеб белый. Есть розовый, арнаутский!
— Ладно, залезем сами в какой-нибудь трюм — и адью! — зло буркнул Петух.
— Высадят в ближайшем порту и надают по шее!
— Это нам по шее?
— Не мне же. — Девушка закрыла окошко.
— Ишь какая фрея! — сказал Добрыня.
Окошко чуть приоткрылось.
— Фрея или фея? — почему-то заинтересовалась девушка.
— Фрея! — презрительно щурясь, повторил Добрыня. Он хотел объяснить, что «фрея» на их пацанском языке это значит неповоротливая, нескладная, несмышленая. Но окошко было уже вновь закрыто.
Когда они вышли на улицу, Соломон Мудрый с досадой поглядел на Утреннего Коня:
— Все-все из-за тебя… Число четыре невезучее!
— Верно, бог троицу любит, а ты взял и четвертым вперся… — сказал Добрыня.
Утренний Конь обиделся. Ни с кем не попрощавшись, он молча свернул в сторону. В Преображенском скверике он проверил сегодняшнюю выручку, медные и серебряные монеты. Все было в порядке.
Сдав деньги в контору типографии, он решил было где-нибудь пообедать и тут же передумал. Есть почему-то не хотелось. Не хотелось и возвращаться домой. Впрочем, дома-то у него и не было. Он снимал угол у одной старухи в подвале, стены которого были расписаны причудливой плесенью. Эх, хорошо бы и вправду в море… Ему, Утреннему Коню, тогда не пришлось бы горланить до боли в горле: «Вот утренние газеты!..» Он навсегда забыл бы о своем враге — Гришке Крючке, продавце «Вечерки». Этот Гришка — он еще торгует валютой — не раз пытался захватить территорию Старого рынка.
Нахмурившись, Утренний Конь завернул на Торговую улицу и тут, как назло, столкнулся лицом к лицу с самим Крючком, черноглазым, бровастым мальчишкой.
— Уходи, Конь, с базара! — рявкнул он на всю улицу.
