Бабушка взглянула на Элфи. И этот взгляд свершил чудо. Элфи поняла, что дело не безнадежно. Бабушка, если ее как следует попросить, уступит. И в Элфи победила добрая половина или, может быть, это была просто хитрость, желание подольститься. Ну, если и было, то самая малость. Дорогая, милая бабушка! Угрюмая девчонка вспорхнула со своего места, как мотылек, подлетела к бабушке и повисла на ней:
— Бабушка, милая, любимая, единственная!..
Бабушка надела свое шелковое черное с белыми разводами платье, Элфи расчесала косу. А Бэби тем временем начищала ее черные туфли. Элфи нарядилась в лучшее летнее платье — светло-голубое. Бэби сбегала домой, принесла свои красные крупные бусы. Потом попудрила Элфи нос и хотела накрасить губы, но этого уж бабушка не позволила. Не все же сразу! Красные ногти Элфи бабушка заметила, но только посмеялась:
— Эх ты, мартышка!
Она догадалась, что ногти Элфи покрасили у отца в парикмахерской.
Пока они собирались, вернулся дедушка. Но бабушка, не дав ему опомниться и удивиться, воинственно стала на сторону Элфи:
— Пусть сходит на танцы. Что в этом такого? Молодая девушка, окончила школу. На следующей неделе работать пойдет. Не квасить же нам ее дома. В мое время таких уж замуж выдавали. Глупо, конечно, делали. Но погулять, повеселиться молодым надо.
Элфи любит парикмахерскую, где она теперь работает, и ее там все любят. Не только мастера, ученицы и дядя Антон, но и красные сушильные буры, касса, вешалка, стулья, унылые, поникшие головами фикусы на подоконниках, — одним словом, все оборудование парикмахерской. Длинный ряд зеркал с двух сторон приветливо и многократно отражает тоненькую фигурку девушки, порхающей по просторному, как танцевальный зал, салону.
Парикмахерскую открывают утром в половине седьмого. Элфи обычно приходит первой. С той поры, как она вместо школы стала ходить на работу, по утрам она просыпается куда проворнее и веселее. Едва откроет глаза — и сразу вспоминается парикмахерская с ее терпкими запахами одеколона и краски для волос, теплым гудением сушилок. Один миг — и Элфи уже на ногах. Сама просыпается. Бабушке будить уже больше не приходится. Она умывается, одевается и не идет, а прямо летит на работу. Теперь ей некогда разглядывать витрины, глазеть по сторонам. Придет до открытия — терпеливо ждет перед запертой дверью, с удовольствием рассматривая проносящиеся мимо по широкому проспекту автомобили. В такой ранний час они мчатся быстро и бесшумно.
