Гости улыбались, глядя, с какой серьезностью дают друг другу такое необычное обещание спорщики, и говорили:
— Эх, святые отцы, до смерти пока далеко. Поживем еще немножко на этом свете! Выпьем да повеселимся!
И гости веселились часов этак до десяти вечера. А затем навеселе, со смехом и гомоном, разошлись пешком, или — смотря кто где жил — разъехались, кто на телегах, кто в санях, по домам.
Кальвинистский поп уезжал последним. Уже усаживаясь в сани, он крикнул хозяину:
— Не забыл обещания?
— Нет, не забыл!
Патер проводил взглядом своего последнего гостя, выезжавшего за ворота, вернулся с крыльца в дом, сотворил вечернюю молитву, да и отошел ко сну.
Не успел он и часа проспать, слышит: кто-то стучит в окно. У святого отца руки-ноги захолодели. Между тем его и прежде нередко будили в ночь-полночь. Над дверью у него висели на гвозде ключи от кладбищенской калитки. В этот миг гвоздь сам по себе выпал вдруг из стены, а ключи, таинственно зазвенев, покатились прямо к окну.
— Кто там? — вскочил патер с кровати и сунул ноги в ночные туфли.
— Это я, Мишка! — послышался за окном знакомый голос.
Святой отец подошел к окну, отодвинул занавеску. За окном стоял кальвинистский поп.
— Вернулся? Что случилось-то?
— Умер я, — отвечал гость глухим, плачущим голосом, — и вот пришел тебе сказать, что на том свете все иначе: не так, как ты говорил, и не так, как я думал. Аминь!
Патер уже и рот раскрыл, чтобы сказать: «Не болтай чепуху, Мишка!» — но слова эти замерли у него на устах: стоявший под окном человек исчез вдруг, как дух бесплотный. Ни снег не захрустел у него под ногами, ни следов на снегу не было видно. Между тем на небе сияла полная луна. Петухи пропели полночь. Патер, не попадая зубом на зуб, залез под пуховое одеяло, а к утру у него началась лихорадка. Еще хуже ему стало, когда поутру экономка пришла с известием:
— Святой отец, беда стряслась…
— Что такое?
— Кальвинистский-то священник, как вчера вечером от вас домой поехали, в горах вместе с санями в пропасть сорвались. И он и кучер — оба насмерть убились, ой, как страшно померли…
— Так вот я думаю, ваше княжеское величество, — закончил свой рассказ студент, — что ежели правду сказал вестник с того света, так ни один из спорящих господ не прав.
— Твоя правда, — воскликнул Апафи. — История очень хороша и поучительна. Я доволен!
Понравился рассказ и прочим важным господам.
— Умный малый, — заметил со смехом Криштоф Боер. — Победил нас. Я сдаюсь.
