Двухмужняя | страница 12
— Головонька ты моя бедная!..
В полночь, на степном гумне, близ Авдюшина лога, сгорели два скирда коллективского сена. После первых кочетов, к Арсению в одних исподниках прибег из флигеля чеботарь Митроха, загремел в измалеванное морозом окно:
— Подымайсь!.. Сено горит!.. Поджог!..
Не одеваясь, выскочил Арсений на крыльцо, глянул через чубатые вишняки в степь и, зуб не разжимая, крепко выругался. За бугром, над полотнищем голубого снега, до самого месяца вскидывался багровый столб.
Дед Артем вывел из конюшни кобыленку, обратал ее, животом навалился на острую хребтину, кряхтя, перекинул ноги и охлюпкой поскакал к пожару. Проезжая мимо крыльца, крикнул Арсению:
— По злобе это! Чадушка моя, скотинка… С голоду теперь она погибнет!.. Завязывай хвосты кругом и выгоняй со двора…
Зарею пошел Арсений на пожарище. Вокруг вороха дымной золы курилась раздетая земля, доверчиво высматривали зеленые былки. Присел Арсений на корточки, вгляделся: на запотевшей земле, на талом снегу вылегли следы кованых английских сапог. Черными рябинами чернели ямки, вдавленные шляпками гвоздей. Закурил Арсений, вглядываясь в стежку, завязанную по степи путаными узлами, зашагал к Качаловке. Следы завивались петлями, пропадали, оскользаясь, скребли ледок над буераком, и по людскому следу, как по звериному, уверенно, молча, шел Арсений. У крайнего гумна, у плетня Александрова, пропали следы… Крякнул Арсений, перекинул отцовскую централку с плеча на плечо, направился по дороге к коллективу.
Пришел Александр домой перед светом. Упал на кровать, прохрипел:
— Теперь, гады, будут знать!.. Голоса меня лишили… белогвардеец!.. Ну, а теперя попляшите без сена! Сено-то ваше тю-тю!.. Красный кочет на нем потоптался!.. Анна, са-по-ги сыми!..
Уснул, храпя и смачивая подушку клейкими слюнями. Поняла Анна, что Александр поджог коллективское сено. И сразу сердце у нее налилось жгучей злобой к мужу. Вспомнила, как работала она на покосе, вспомнила, сколько трудов положили коллективцы, чтобы набрать на год корму.
Бешеным валом забурлили в голове жгучие мысли. Встали перед глазами два человека: один — работяга, ведущий за собой к иной, лучшей жизни, тихий и ласковый, другой — пьяный, блевотный и злобный, не пощадивший чужого труда, окропленного горячим мужичьим потом. Встали перед глазами две жизни: здесь, у Александра, и там, в коллективе, обе разные, ничем друг на друга не похожие. В последний раз царапнула за сердце мертвая хватка прошлого. И, хотя не знала еще толком Анна, что будет дальше, но могучим толчком выбросила из головы и от сердца это старое и грязное прошлое.
