Несчастье на поводке | страница 66
Она была права. Франк был куда более правдоподобным убийцей, чем это умалишенное животное в лице Джеффа, на которого никто и не подумал. Пока одна бригада полицейских шла по следу пса, вторая — раскручивала версию обманутого мужа… Он был первым арестованным по делу. Это никого не удивило, никого не возмутило. У него была своя правда, и «было за что». А по логике Кэти, по которой судьба рано или поздно должна была настичь Тони, все вообще стало на свои места. Отвечая на вопросы судьи, она даже могла сказать, что жестокая смерть мужа ее нисколько не удивила, потому что, по ее мнению, он того заслуживал. Именно благодаря этой уверенности, а не равнодушию, в котором ее обвиняли, она нашла в себе силы пережить тяжелые дни. Как будто она с самого начала просто знала, что Тони — обречен. Знала, что полиция рано или поздно придет сообщить ей о его смерти. Знала, что ей придется опознать его тело, присутствовать на его похоронах. Она все это уже пережила заранее.
Она сожалела только о том, что как законная жена, — и об этом она сообщила полицейским, — имела обязательства — бесплатный бонус к супружеской измене — которые должны были лечь на плечи Малу. И чтобы не привлекать особого внимания она, негодуя, делала то, чего ждала от нее полиция. Вытащили ящик, открыли простынь. Это был Тони, но она его не узнала. Что-то знакомое было в чертах лица, узкий нос, например, но в грузном теле ничего родного не было. Как плохой его портрет, который художник обесцветил и обернул в белые бинты. Она не испугалась, не расстроилась.
Полицейский заметил ее холодный взгляд. Ни слезинки, ни вздоха, только побелевшие пальцы, сжимающие ручку сумки. Все, что судебный медик постарался затушевать, сшить и связать, он тот час распутал, чтобы пробудить в этой суровой женщине хоть какую-нибудь эмоцию, он в подробностях рассказал ей о литрах потерянной крови, оторванной голове, лопнувшем животе. Она слушала его, глядя на труп. Она не видела крови, не видела оторванной головы, не видела дырок от пуль. Большая кукла, чистая, хорошо одетая, осталось сложить в коробку. И закопать.
Поначалу Кэти даже слушать ничего не хотела о похоронах. Мать потратила не один час, чтобы уговорить ее пойти туда. Ради Тони, — умоляла она. Нет. Ради Оливье и ребенка, это его сыновья не смотря ни на что. Что уж тут поделать. Ради людей, которые не поймут. Она решилась, но не в черном, не в шляпке, не в трауре, она — не его вдова. Она пойдут в подвенечном платье, как тогда, когда в этой же церкви он поклялся любить ее до конца своих дней. «Ты с ума сошла, — сказала мать, — совсем чокнулась. Ты не знаешь, что говоришь!».