— Странное лицо было у Джемайки на пирсе, — сказала Варя.
— Чего странного? Теперь Влад опять к ней вернется.
Маринка фыркнула.
— Что? Хочешь сказать, ты не заметила? Да Джемайка всю неделю на себя не похожая. А Влад на Людмилу конкретно поглядывал. Знаешь, как разозлился, что его на пикник не позвали! Он-то уже разлакомился.
— Вредная ты, Марина.
— Ну, он мне вредничает, я ему. Справедливо.
— Неужели тебе Людмилу не жалко? Она же молодая совсем была, тридцать пять всего.
— Жалко, еще и как. Только я нарочно стараюсь об этом не думать, а то страшно делается. Эпилепсия, ужас, бред какой-то. Никогда не думала, что эпилептики такие бывают.
— Да слушай ты больше эту Светку! «Она ко мне не обращалась, я не отвечаю», — передразнила Варя.
— Только о своей заднице переживает. Жаль, что Андрея с острова выжили, вот он настоящий врач, он бы помог.
— Да как бы он помог, если все внезапно случилось?
— Не верю, не бывает так. Водки она не пила, вина было всего ничего. И чувствовала себя нормально, когда мы с берега вернулись.
— А вдруг правда чем-то болела. Ну, или на острове заболела? Кстати, те пятна, вроде ожогов — как будто крапивой обстрекалась. Непонятно, откуда, — задумчиво сказала Маринка. — но Светлана почему-то сразу начало про эпилепсию, наверное, ей виднее.
— Может, Людмила в медпункт к ней все-таки, обращалась? А она теперь струсила и врет, что нет.
— Ага, дала Людмиле неправильное лекарство, отравила!
— Я серьезно. Я думаю, Светлана — липовый врач, ну, вроде тех, что в поликлинике. Только и знают направления на анализы выдавать и больничные штамповать.
А сами чирей вылечить не сумеют. Небось, рекомендовала Людмиле аспирин, отмахнулась от проблемы.
Подруги посидели еще молча.
— Странно все-таки, — вздохнула Маринка. — вчера вечер был, и сегодня совсем похожий. А все так изменилось. Неправильно это. Людмила… она же редкая была, необыкновенная. И вот… А Наталья — той хоть бы хны. Бодрая, вроде и не горюет особо.
— Она просто умеет скрывать чувства. Железная леди. Такие живут вечно. Странно, что они с Людмилой сестры.
— Они сводные, я же тебе говорила. Их родители поженились, когда Наталья у ее мамы уже была.
Лагерь уснул, над морем высыпали звезды. Обычно после трудового дня глаза у Вари закрывались сами собой, хоть подпирай веки пальцами. На вечерних междусобойчиках она никогда не досиживала до финиша, уползала спать одной из первых. Но сегодня сон где-то заблудился, а в палатку и вовсе не хотелось. Ассоциации, будь они неладны. Варя понимала, что ассоциации надо уничтожать в зародыше. А то до конца смены больше месяца, и что же теперь — месяц на улице ночевать? А если дождик? А комары, подлецы? Хорошо Маринке, она в кошмарную палатку не заглядывала.
