— Ценность человеческой жизни неизмерима, — назидательно произнёс Хоттабыч. — А ни одна революция не стоит слезинки жеребёнка. То есть, я хотел сказать, ребёнка.
— Вы эту девицу хоть видели? — Федералов пытался хоть что-то узнать у пьяного фокусника.
— Что-то я видел. Но не знаю, что. Я открывал дверь машины, и тут кто-то заслонил свет. Я подумал, что надо глянуть, кто это там ко мне пожаловал, но потерял сознание. А потом очнулся — гараж заперт, телефон разбит, а звать на помощь бесполезно.
— Вы это уже говорили.
— А я могу ещё раз сказать! Хорошо, что у меня в гараже консервация кое-какая хранится, и пара бутылок эликсира. А то бы я со скуки тут помер. А ты, гэбист, только рад бы был! Потому что ты — гнилой мерзавец. Но Хоттабыча так просто не возьмёшь! Вот эта баба из полиции пыталась — и что у неё вышло? А?
— Товарищ Сорокина, отправьте его в вытрезвитель, — расстроенно попросил подполковник. — Надоел этот хам.
— Вытрезвителей у нас давно нет, — отмахнулась Люба. — Пусть сам протрезвляется.
— Нет, так нет, аллах с ним. Что насчёт девицы-оборотня скажете? Реально её поймать?
— Не знаю. С такой скоростью она уже может быть где-то возле монгольской границы. Да и не факт, что она оборотень. Мы же не видели, как она превращается во что-то жуткое.
— Бросьте, товарищ Сорокина! Это вас, небось, товарищ Нежный запугал? Мол, федералы убьют всякого, кто знает об оборотнях. Но это же глупость несусветная! Товарищ Нежный слишком мнительный. Никто вас и пальцем не тронет. Чтоб вы знали, об оборотнях уже много веков знают, и кому это мешает? Вон, «Ван Хельсинги» знают, а их финансируют и Ватикан, и ЦРУ, и Моссад, и британцы наверняка тоже участвуют, а убивают их только сами оборотни. И то, говоря вашим языком, это необходимая самооборона без всякого превышения пределов.
— А вдруг мы разболтаем?
— Да пожалуйста! Всё те же много веков об оборотнях много говорят, книги пишут, кино снимают. Сколько угодно болтайте, поверьте, это совершенно безопасно. Но только упаси вас Бог предъявлять убедительные доказательства. Вот тогда вами займутся всерьёз. Поверьте, в этом случае смерть будет ещё не наихудшим вариантом. Ведь есть ещё принудительное психиатрическое лечение.
— Я это запомню, — Любу тряс озноб, хотя в гараже было тепло.
— Запомните, товарищ Сорокина. И товарищу Нежному передайте. А то он боится найти оборотней, а должен бояться не найти.
* * *
Бардину оставался последний на сегодня разговор с иностранцами — с венгерской полицией. Палёнка честно предупредила, что венгерского не знает совсем, потому что за венгра замуж не собиралась. Правда, кто-то ей говорил, что якобы там все или почти все понимают немецкий. Но сначала нужно было узнать номер телефона, а с этим возникли трудности. Хоттабыч продиктовал Нежному название города, тот записал, но такого города на карте не было — кто-то из них ошибся.
