Почему он всегда надевает маску сдержанности?
– Это все так ужасно. Я… Сирил, меня уволили из оркестра, – выпалил Джозеф.
Кукольник отшатнулся.
– Что?
– Почему? – воскликнула Каролина.
На застывшее лицо Джозефа было тяжело смотреть.
– Согласно новому указу правительства евреи не могут заниматься искусством и исполнять музыку, – сказал он. – Впрочем, согласно новым указам евреям много чего нельзя теперь делать.
Каролина сжала кулаки и увидела, что Кукольник сделал то же самое.
– Они не имеют права, – сказал Кукольник. Он разозлился, и каждое его слово звучало резко, словно треск дров в костре.
– Но они здесь и правят нами, – ответил Джозеф. – Рена говорит, что они все злые колдуны и ведьмы. Сначала я смеялся над этим, но теперь… Кто знает? Похоже, им прекрасно удается заставлять людей пропадать, словно по волшебству.
И прежде чем Кукольник успел выразить сочувствие или спросить, что именно имел в виду Джозеф, тот сказал:
– Простите, я не должен беспокоить вас всем этим. У меня новая работа – друг устроил меня плотником. Я помню кое-что из того, чем занимался отец, и делаю все довольно сносно, хотя не стал бы поручать себе серьезную работу.
Он немного помолчал, ожидая реакции на шутку. Но выражение его глаз было таким пустым, что пропадала охота смеяться.
Украсть у этого человека музыку – это было действительно жестоко.
– Вы нас не беспокоите, – заверил Кукольник.
– Спасибо, – ответил Джозеф.
Музыкант приподнялся на цыпочки, рассеянно глядя через плечо Кукольника. Кукольник и Каролина проследили за его взглядом.
Рассмотреть Рену в бледно-голубом пальто было несложно даже в толпе. В руках, словно младенца, она держала принцессу Ванду. Глаза куклы были прикрыты, и казалось, что теперешнее ужасное состояние Кракова совершенно не производит на нее впечатления.
– Немцы поговаривают о закрытии ее школы, – негромко сказал Джозеф, – а в обычные школы еврейским детям ходить нельзя. Я надеюсь найти для нее домашнего учителя, но… – он потер переносицу, – Рена любит школу. Она очень расстроится, когда я ей об этом скажу.
– Я не учитель, – сказал Кукольник, – но у меня есть кое-какие книги, и я неплохо знаю математику. Может быть, я смогу помочь ей учиться, пока вы на работе.
– Но вам же нужно работать в магазине, – засомневался Джозеф.
– О, у нас столько перерывов, когда никто не заходит, – вмешалась Каролина. – В десять утра в магазине тихо, и в три часа дня тоже, так что мы можем даже поспать, и никто этого не заметит.
