Это слово было сказано не Скруджу, не кому-либо из видимых им лиц, но воплотилось оно, и Скрудж снова увидел второе «я». Был он, правда, немного постарше – в полном расцвете лет, как говорится. На лице его были уже признаки возмужалости, но и скупость успела провести по нему свою бороздку. По одним беспокойно бегавшим глазам можно было догадаться, какая страсть овладела этой душой; по тени можно было уже определить росток дерева.
Теперь Скрудж был не один: рядом с ним сидела молодая красивая девушка в трауре, и слезы в ее глазах отсвечивали Скруджу былым сочельником, озаренным сиянием призрака.
– Нет нужды, – говорила она тихим голосом, – нет нужды, вам по крайней мере! Другая страсть заменила вашу, перед другим идолом преклонилась ваша душа.
– Перед каким это идолом? – спросил Скрудж.
– Перед золотым тельцом.
– И вот людская справедливость! – вскрикнул он. – Ничего люди так жестоко не преследуют, как бедность, и ни против чего так не ожесточаются, как против желания разбогатеть.
– Вы слишком боитесь общественного мнения, – так же нежно продолжала молодая девушка. – Вы пожертвовали лучшими вашими надеждами, дабы избежать позорного светского приговора. Была я свидетельницей, как ваши благороднейшие стремления стирались одни за другими, – все в жертву единственной вашей страсти: корысти. Правда?
– Так что же? Положим, что я умнею с годами… Для вас-то я все тот же!
Она покачала головой.
– Разве я изменился?
– У нас давнишние обязательства… Скрепили мы их, бедняги, оба довольные убогим жребием, и оба выжидали случая устроиться. Вы очень изменились с тех пор…
– Да ведь я тогда был ребенком, – нетерпеливо заметил Скрудж.
– Ну а теперь вас тяготят наши прежние обязательства?
– Я этого не говорил, – опять заметил Скрудж.
– Не говорили, но показывали. А если бы я вас освободила от вашего слова, предложили ли бы вы мне свою руку, как прежде?
Скрудж хотел было ответить, но она продолжала:
– Вы поступили бы плохо, женившись на мне, потому что скоро бы раскаялись и с радостью ждали бы дня нашей несомненной разлуки.
Вот что сказала она и исчезла.
– Дух! – начал Скрудж. – Нельзя ли мне ничего такого не показывать? Отведите меня домой… что вам за охота меня мучить?
– Еще одна тень! – крикнул призрак.
– Ой, нет, нет!.. – завопил Скрудж. – Не показывайте мне ничего такого…
Но неумолимый призрак сжал его в своих крепких объятиях и насильно заставил вглядываться в былое.
Мигом перенеслись они в иное место, и иной вид поразил их взгляды. Увидели они небольшую, не роскошную, но приятную и удобную комнату. У жарко разведенного зимнего комелька сидела хорошенькая молодая девушка, до того похожая на
