Дальнейшие инструкции получишь от московских товарищей.
Все, действуй, каждое утро ко мне на доклад!
На такой ноте, закончив разговор, полковник уткнулся в бумаги лежавшие на столе.
Шевцов, отдав честь его лысине, неслышно вышел из кабинета.
Спускаясь к себе он размышлял, о причинах, которые заставили командира, обратиться за помощью к вышестоящему начальству и открыть своему подчиненному существование секретного отдела К-1, о котором он никогда раньше не слышал.
Пытаясь расшифровать для себя это название, он почему-то сразу подумал о слове — колдун.
Подойдя к дверям кабинета, он улыбнулся девушке, терпеливо ждавшей его, и сказал:
— На сегодня все, Леночка. К сожалению, у меня появились срочные дела, так, что можешь идти домой. Сейчас только пропуск тебе выпишу.
Я вышла из полутемного коридора на залитую холодным осенним солнцем улицу и глубоко вздохнула. Пришлось провести в комитете почти два часа. Причина суеты следователя стала мне понятна сразу, как только увидела, заглянувшего в кабинет, истощенного пахнущего дымом костра, бабушкиными пирогами и лесом мужчину. Мне стало смешно, бабушка видно хорошо погоняла по лесу приехавших следователей. Наверно, крутились по одному и тому же месту несколько дней, раз этот дядечка выглядит таким худым.
После этого всем стало уже не до меня. Видимо поэтому Михаил Андреевич и отпустил меня, не заходя в кабинет.
Время было уже ближе к шести, и я прибавила шагу, чтобы застать маму дома и сообщить, что все в порядке и меня никто не арестовывает и не сажает в тюрьму, как она предрекала.
Мама, как я и думала, дожидалась у дверей, чтобы узнать, чем закончился мой поход в комитет, и сразу после этого убежала на работу.
Я, не замечая вкуса, съела оставленный для меня ужин, включила телевизор и под его бормотание начала мечтать. В последние месяцы нечасто выпадало такое настроение для этого. Но сегодня, после того, как почувствовала запах леса, бабушкиного дома, вновь захотелось в Заповедье, снова мчаться по лесу, наслаждаясь бегом. И чтобы рядом бежал большой черный самец.
— Фуу, — очнулась я от своих мыслей, — опять Тим пригрезился.
Хотя бабушка и утверждала, что его ко мне специально подослали, мне никак в это не верилось, при одном только воспоминании о нем, на душе становилось сладко-сладко, и хотелось со всех ног бежать к нему, забыв обо всем.
— Нет, — сказала я сама себе, — больше так нельзя, надо раз и навсегда разобраться со своими чувствами. Я должна с ним поговорить.
