— Коржева-то уже давно знаешь? — поинтересовался я.
— Давно. Лет двадцать, если не больше. Тогда он еще в сержантах бегал — щупленький, шпингалетистый, а сейчас вон какие зады наел. Где уж тут хулиганов ловить.
— А Старков что же, вместе с тобой сюда в Студеное приехал?
— Нет, позже! Он на станции, в райцентре поначалу устроился. Знаешь, есть такая контора — кожсырье. Ну, где шкуры всякие принимают. Так вот он этой конторой заведовал. Пока его оттуда метлой за всякие делишки не погнали. Вот он сюда к нам и перебрался.
Сославшись на то, что ему нужно кое-что взять в сельмаге, Бородин, схватив дерматиновую сумку, скрылся за дверью. А через каких-нибудь две-три минуты объявился Старков. Правая скула слегка была припухшей. А так вид вполне приличный. Я с особым любопытством стал присматриваться к нему. Мой интерес не остался незамеченным Старковым.
— А что же вы, специально к Бородину приехали? — спросил он, оглядывая комнату, словно лишний раз желая убедиться, что нас в ней только двое.
— Специально, — подтвердил я.
— А зачем, если не секрет? — спросил настороженно он.
— Да так, ради любопытства, — ответил уклончиво я.
— Ясно, ясно, — сказал Старков, видимо поняв всю бестактность своих вопросов.
— А не пойти ли нам в рощицу? — предложил Бородин. — Хорошо там сейчас, привольно.
Он положил в потертую, дерматиновую сумку нехитрую закуску — с десяток картофелин, пучок зеленого лука, пяток яиц, горбушку хлеба, соль. И лукаво подмигнул мне.
— В Англии это, кажется, зовется пикник. Так вот мы с тобой на пикник и отправимся.
И мы пошли с ним через проулок, за выгон.
У своего дома возился с изгородью Сторосов. Заметив нас, он отложил молоток и, видимо не желая видеться с нами — наверняка было стыдно за вчерашнее, — скрылся на веранде своего просторного дома.
Мы поднялись в гору, где на самом верху, на юру, чуть заметно трепетали полной июньской листвой березы.
— Тут-то и сядем, — предложил Бородин, высмотрев место под старой березой, провисшей ветвями до самой земли.
— Так на чем мы с тобой прошлый раз остановились? — спросил Бородин, расстилая свой выгоревший серый пиджак, поудобнее устраиваясь на нем.
— На том, как вы очутились на острове, как Старков стал у вас за старшего.
Я хотел сказать ему о сегодняшнем визите Старкова, но почему-то промолчал.
— Вот с этого-то, — вспомнил Бородин, — можно сказать, и начались все наши беды. Это он сейчас такой тихий, покладистый. Ты бы его тогда видел. Поначалу я думал, что это у него от дурости, от ума небольшого, а после понял, что человек он вовсе не глупый, а умный, очень даже хитрый. Он, Старков, оказывается, все далеко наперед рассчитал.
