— У меня к тебе большой разговор будет, — сказал Бородин. — Но это позже. Ты ведь устал с дороги.
Моих возражений он не хотел слушать.
— Где ляжешь? В хате или на сеновале?
— Пойду на сеновал!
Он вытащил из сундука и дал мне пару чистых больших простынь, большую подушку, байковое одеяло и, подсвечивая под ноги карманным фонариком, повел за собой.
— Ну давай располагайся, покойной ночи.
Лестница тяжело заскрипела под ним. Я улегся, радостно думая, что вот я и в Студеном. И Бородин жив и здоров. И не позже чем завтра узнаю от него то, ради чего он позвал меня.
Свежее сено, которым был забит весь чердак, пахло сильно и сладко. Я был уверен, что сразу же усну, но сон не шел. Я невольно прислушивался к различным деревенским шорохам и звукам. У соседей в сарае сонно заквохтали куры, под стеной дома не спеша прошел кот, на пруду затюрликали лягушки, где-то вдали слышалась гармошка.
Спал я, видать, крепко, потому что Бородину пришлось трясти меня за плечо.
— Не хотел будить, — сказал Бородин виновато, — да мне уходить надо. Еда на кухне, на столе под газетой. А я на луг. Сторосов, бригадир, приходил — на воскресник по сену звал. Надо идти.
Я вызвался пойти вместе с ним.
— Что ты! — изумился он. — Куда в такую рань. Отдыхай.
Но я уже торопливо натягивал брюки, и Бородин не стал спорить.
На скорую руку, стоя, мы выпили с ним по большой кружке холодного молока с хлебом и пошли к месту сбора, бригадному дому.
Часы показывали начало пятого. Небо было хмурым: за ночь натянуло. Гулял прохладный ветерок. Меня понемножку начала пробирать дрожь, пришлось прибавить шагу.
У бригадного дома, крышей своей похожего на терем, сидели в ленивых, расслабленных позах мужчины, всем своим видом выказывая недовольство столь ранней побудкой.
— Привет, ребята, — поднял руку Бородин.
— Привет, привет, — разноголосо отозвались мужчины.
— А это кто с тобой, Василий? — спросил крайний от крыльца.
По строгому начальственному голосу я сразу же определил, что этот рыжеватый и молодой в потертой милицейской фуражке, должно быть, и есть бригадир Сторосов. И не ошибся.
— Это, Денис Ваныч, мой гость из Мурманска, журналист, — поспешил представить меня Бородин.
— Это другое дело, — сказал бригадир, как будто выдавая мне вид на жительство, продолжая придирчиво и бесцеремонно рассматривать меня. — Из самого Мурманска, значит. Далековато. На отдых? Это — дело!
Следом за Бородиным я тоже совершил круг, пожимая по очереди руки всем мужчинам, собравшимся под стеной бригадного дома. Одни жали руку вяло, другие же так стискивали ладонь, будто им дали силомер. Рука Сторосова была большой и тяжелой.
