– А детей для них рожают другие, – сказала Ирина, – а содомиты воспитывают приемных детей по образу своему и подобию.
– Какой ужас, – тихо сказал Коба, – как вы только там живете, с такими вот?
– Ну, в России с этим как бы вроде все в порядке, – сказал я, – у нас не дают подобным извращенцам голову поднять, за что весь просвещенный Запад обзывает нас дикарями и отсталым народом.
– Ну, и слава богу, – сказал Коба. При этом он с интересом посмотрел на Ирину. А я сделал зарубку на память – похоже, что он положил глаз на нашу красулю. С одной стороны, дело молодое, тут мы все грешны… А с другой стороны, как найдут общий язык люди, которые выросли в разное время, в разных странах, и по своим взглядам на жизнь и на мир, который их окружает, так непохожи друг на друга?
Впрочем, пусть будет то, что должно быть. Вот, кстати, и Ирина, как я успел заметить, постреливает глазками в сторону Сосо. А что, он мужчина яркий, выразительный, самобытный, чем-то похожий на мачо из мексиканских сериалов. И рост у него нормальный – врут историки-либерасты, в полицейском розыскном деле он точно указан – тридцать восемь вершков, или «на наши деньги» – 170–175 см. А это даже в наше время считается средним ростом.
Имея дело с нами, Сосо пообтерся и даже приобрел некоторый лоск, который, скорее всего, был у него прирожденным. Ну не на пустом же месте возник Красный император, о котором так много писали в наше время. Умел он нравиться людям, которые если и не боготворили его, то считали вполне надежным и приятным в общении товарищем.
Надо помнить и о том, что летом 1917 года Сталин оставался чуть ли не единственным высокопоставленным большевиком, не севшим в тюрьму и не ушедшим на нелегальное положение. Он вполне находил контакты и со своими, и с чужими. Так что, имея перед собой носителя харизмы такой силы, Ирина и вправду может не устоять перед натиском кавказского джигита.
Но, может, это и к лучшему. Ведь кто знает, каким бы стал Сталин, если бы на протяжении своей жизни не потерял одну за другой двух любимых женщин. Может, им с Ириной и впрямь стоит попробовать начать все с чистого листа?
Я решил дать им возможность побыть одним и, сказав, что хочу сбегать в вагон-ресторан, вышел из купе. Уже темнело. В сумерках мелькали тусклые огни немецких городков и станций. В соседнем купе кто-то на губной гармошке выводил незамысловатую мелодию. Получалось у музыканта, кстати, неплохо. Трогательно даже.
