– Да, – ответил я, – вы не ошиблись. Я инженер Густав Васильевич Тринклер. А в чем, собственно, дело?
– Оч-чень хорошо, – кивнул фельдфебель и взял из рук у одного из солдат плоскую доску с прикрепленной к ней хитрым зажимом стопкой бумаг, которые тут же начал листать. Я ощутил острый приступ инженерного любопытства и какой-то даже зависти. Такой штуки я ранее нигде не видел, а как она должна быть удобна инженеру, мне стало понятно сразу. Бумажки-то, небось, пружинка прижимает. И такое остроумное изделие человеческой мысли служит лишь для того, чтобы грубый вояка хранил в нем свои проскрипционные списки! А тут, как выходишь в цех из кабинета, ворох бумаг из карманов торчит. А если что записать надо прямо на месте или эскизик набросать, так целая проблема выходит.
– Тринклер, Тринклер, Тринклер… – бормотал тем временем фельдфебель, шурша своими бумагами. – Так, а вы у нас, уважаемый, по особому списку проходите…
У меня похолодело внизу живота. Никаких особых грехов я за собой не знал и проблем при проверке документов не ожидал. Мелькнула мысль: а что если вдруг кто-то из террористов воспользовался моей фамилией, и теперь…
– Да что это с вами? – удивленно воскликнул фельдфебель. – Вы, главное, не пугайтесь. Ни в чем предосудительном вы не замечены. Просто вас срочно требуют для одного очень важного разговора. – Он повернулся к одному из солдат: – Степан, отведешь господина Тринклера к авто и сразу возвращайся назад, – вернув мне паспорт, фельдфебель потерял ко мне интерес и стал рассматривать документы следующего пассажира.
– Ну что, пройдемте, – сказал мне Степан с сильным малороссийским акцентом, когда я, наконец, смог дрожащей рукой спрятать паспорт во внутренний карман пальто. – Та вы не беспокойтесь, – добавил он, поправляя висящую на спине винтовку, – тут совсем недалече.
Мы прошли по перрону и, миновав помещения вокзала, вышли на Знаменскую площадь. А там, – я чуть не воскликнул от удивления и восхищения, – чуть в стороне от того места, где обычно останавливаются извозчики, ожидающие прибывших на поезде пассажиров, стояло зеленое и приземистое, на широких дутых колесах, авто, не похожее ни на одно, которое мне доводилось видеть. На изделия господина Даймлера это походило не более, чем современный крейсер похож на ладью викингов. Небольшое окно на переднем месте слева было приоткрыто, а сидевший внутри человек курил папиросу. Степан одернул шинель и, подойдя к авто, склонился к окошку:
