Видите ли, я такой особенный уродец: человек, у которого внутри ребенок и который ничего не забывает. Я помню день и час, когда появился на свет. Я помню, как на следующий день после моего рождения мне делали обрезание. Помню, как сосал материнскую грудь. Несколько лет спустя я задал матери вопрос насчет обрезания. Я знал то, что мне никто не мог рассказать — о таком детям не рассказывали, особенно в те едва ли не викторианские времена. Где мне делали обрезание — в больнице, где я родился, или где-то в другом месте? В другом. Отец отвез меня к врачу. Я помню врача. Помню скальпель.
«Крошку-убийцу» я написал двадцать шесть лет спустя. Это рассказ о ребенке, который все видит, все слышит, все ощущает не хуже взрослого. Он в ужасе оттого, что его вытолкнули в холодный и чужой мир, и мстит своим родителям: ползает по дому, строит козни и в конце концов убивает отца и мать.
Когда же это началось — мое писательство? Все стало складываться одно к одному летом и сложилось окончательно к зиме 1932-го. Я тогда бредил Баком Роджерсом, романами Эдгара Рай- са Берроуза и вечерним радиосериалом «Волшебник Шанду». Шанду рассказывал о магии и силе мысли, о Дальнем Востоке и удивительных местах — словом, о таких вещах, что я каждый вечер садился и по памяти записывал очередную передачу.
Но всю мою коллекцию чудес, сказок, падений с лестницы вместе с бронтозаврами только для того, чтобы подняться на ноги под ручку с Лэ из Опара,[2]— все это перевернул человек по имени мистер Электрико.
Он приехал со стареньким никудышным карнавалом, «Совместным шоу братьев Дилл». Это было в выходные перед Днем труда в 1932 году. Мне тогда исполнилось двенадцать. Каждый вечер из трех мистер Электрико садился на электрический стул и его тело пронзали десять миллионов жужжащих вольт чистой голубой энергии. Его глаза горели огнем, светлые волосы стояли дыбом, между обнаженными в улыбке зубами проскакивали голубые искры. Чуть подавшись вперед, к зрителям, он вытягивал руку с мечом Эскалибуром над головами детей, огнем посвящая их в рыцари. Когда подошла моя очередь, мистер Электрико коснулся острием меча моих плеч, а затем — кончика носа. В меня ударила маленькая молния. Мистер Электрико воскликнул: «Живи вечно!»
Я решил, что эта величайшая мысль, какую мне доводилось слышать. На следующий день я снова пришел повидать мистера Электрико под тем предлогом, что волшебная никелированная игрушка, которую я приобрел у него накануне, плохо работает. Он починил игрушку и повел меня на экскурсию по карнавалу. Прежде чем войти в шатер с лилипутами, толстыми женщинами и татуированными Людьми в Картинках, мистер Электрико кричал: «Эй вы там! Не выражайтесь!»
