не только куется ненависть лично против Троцкого, но вообще царит «русский дух» с выпивоном, с бабами и даже мало-мало тянет антисемитизмом в сторону «Левы». Конечно, они тоже марксисты, ленинцы, большевики, но так — «чуть-чуть».
Ворошилов принял Троцкого в комнате заседаний. Перед самым приездом вскипел, по-мужичьи ругался матерными словами, что посмел бывший меньшевик, заграничный эмигрант Троцкий, и Россию-то видавший без году неделю, приехать к нему, потомственному пролетарию Донбасса, грозить вымести большой метлой коренных пролетариев и заменить их царскими генералами.
…— Считаете ли вы нужным во имя победы революции исполнять неукоснительно все приказы комфронта и главного командования?
— Я считаю нужным исполнять те приказы, которые признаю правильными!
…Разговор был резкий. Но Троцкий не отправил Ворошилова под конвоем в Москву. И Ворошилов Троцкому не подчинился.
Ночью ложась надиван… Троцкий говорил секретарю: «Вижу, вижу, что Сталин тут тщательно подобрал всех людей с отдавленными мозолями».
…Долго боролись с Троцким Сталин и Ворошилов. Через 10 лет свалили и выбросили в Турцию» [19, с. 142–147].
Этот отрывок блестяще характеризует взаимоотношения Троцкого не только с нынешним генсеком, но и со сталинской командой.
Исходя из сложившегося в партии на тот момент микроклимата, Сталин избрал способ действий, известный еще со времен Древнего Рима — «разделяй и властвуй». При этом Коба умудрялся балансировать над схваткой, натравливая противоборствующие политические группы одну на другую, а сам оставаясь вроде бы и не при чем.
«Что дало мне силу молчать, когда блистал Троцкий? Таиться, пока в Кремле правили Каменев с Зиновьевым? Как я понял, что настало мгновение готовить Каменева и Зиновьева к удару против Троцкого, пугая их тем, что он, герой Октября, председатель Петросовета и Военно-Революционного Комитета, рано или поздно свалит их, ленинцев, чтобы стать во главе партийной пирамиды и подменить учение Старика своим, вполне оформившимся…
Он (Сталин. — С.З.) никогда не мог забыть, с каким блеском Каменев и Зиновьев раздавили Троцкого на Тринадцатом съезде партии.
Сталин вспомнил, как он тогда легко подшлифовал антитроцкистский погром, учиненный «его евреями», представив себя при этом мастером «товарищеских компромиссов».
…А сразу же после этого провел тайное совещание с Бухариным и Рыковым: «Каменев и Зиновьев никогда не смоют с себя октябрьского пятна, к тому же они внутренне страшатся справного мужика и нэпа, не пора ли вам, интеллектуалам и практикам ленинизма, брать на себя тяжкое бремя власти?»
