Колониальная администрация встревожилась не на шутку. Часов в десять утра машина Отдела информации, оборудованная громкоговорителем, проехала по улицам города, приглашая на работу в порт всех желающих. Но все было напрасно.
А тем временем Фараджи и Бакари все еще сидели в полицейском участке Нгамбо.
— Фараджи, ты не помнишь, кто взял мою кожаную папку? — спросил Бакари.
— Кажется, Рашиди. Если папку взял он, то можешь не беспокоиться. Это свой парень.
Железная дверь их камеры с грохотом открылась, и вошел полицейский.
— Выходите! — скомандовал он.
Конвойный отвел их в комнату, где за столом сидел незнакомый полицейский офицер-англичанин. Огромный и толстый, он был похож на сидящего бегемота.
— Вы что, хотите неприятностей? — спросил офицер.
— Нет, мы хотим человеческих условий работы, — спокойно и твердо ответил Фараджи.
— Сегодня же все должны выйти в порт, — злобно отчеканил офицер.
— У рабочих есть право на забастовку, — сказал Фараджи.
— Если ваши люди не выйдут на работу, мы будем вас судить! — повысил голос офицер и позвонил в колокольчик.
В дверях вырос полицейский.
— Уведите их обратно в камеру! — приказал офицер.
* * *
На третье утро после ареста Фараджи и Бакари в здании профсоюза стали собираться люди. Первым пришел Чум — один из членов исполкома профсоюза портовых рабочих. В зале повсюду валялись сломанные стулья и скамьи, разбросанные бумаги. Скоро подошли другие рабочие. Стали решать, как быть дальше. Чум предложил срочно созвать заседание исполкома профсоюза, а остальным во избежание полицейских преследований пока разойтись. Так и сделали.
На заседании решили послать в комиссариат полиции делегацию рабочих.
На переговоры с комиссаром отправились Чум, Убва и Мбарака. Они сели на велосипеды и быстро добрались до дворца Бейт-эль-Аджаб, где располагался комиссариат полиции. Комиссар согласился принять рабочих, но заставил их прождать в приемной около часу. Он встретил их, сидя за столом в своем просторном кабинете.
— What can I do for you?[14] — нарочито вежливо спросил он.
Чум и его друзья, которые не знали английского языка, недоуменно переглянулись и пожали плечами.
— Я спрашиваю, что вам здесь нужно? — резко меняя тон, спросил комиссар, переходя на суахили.
Чум и Убва снова переглянулись, решая, кому начать. Убва уже открыл было рот, но резкий голос полицейского комиссара прервал его:
— Вы что, тоже захотели в тюрьму?
— Мы пришли сюда, чтобы узнать, за что арестовали наших друзей, — с достоинством проговорил Убва.
