Кит откинул крышку.
Первое, что он увидел, – длинный кинжал с тонким лезвием и рукоятью, украшенной драгоценными камнями. Вертя его в руках, Кит подумал, что при помощи этой вот штуки он сладил бы с замком в два счета.
Ниже обнаружился военный мундир, аккуратно сложенный, спереди состоящий из двух полос алой и синей шерсти. Оловянные пуговицы потускнели от времени. Обшлага были порядком обшарпаны, а на одном рукаве виднелась дырка, пробитая пулей. Кит просунул в нее палец. Пройди пуля несколькими дюймами левее, Натаниэль окончил бы свои дни на поле брани, а вовсе не в своей постели… В сундуке нашлись еще несколько предметов, принадлежавших капитану, впрочем, вполне заурядных. Какая-то тетрадь в потертом, как и сам сундук, кожаном переплете, серебряная фляга с фамильным гербом Линвудов, кошелек с несколькими монетами, пара запонок и цепочка от часов.
Взяв в руки тетрадку, Кит принялся разглядывать ее. Она почему-то была перевязана бледно-голубой лентой.
Кит тотчас развязал ленту, и на колени ему что-то посыпалось. Засушенный цветок – кажется, веточка вереска – и обрывок пледа, состоящего из оранжево-красных, синих и зеленых нитей. Было здесь и письмо, пожелтевшее от времени, все еще запечатанное. Буквы на конверте расплылись от влаги, однако их вполне можно было разобрать.
– Коннору Макинтошу, инвернесская тюрьма, – вслух прочел Кит и нахмурился. Отчего бы Натаниэлю хранить письмо, адресованное не ему, а какому-то неведомому шотландцу, да еще и нераспечатанное, а соответственно и непрочитанное?
После минутного колебания Кит сломал печать и развернул листок. Чернила местами расплылись, возможно, от слез или от времени? Почерк был нервный, словно рука пишущего дрожала от едва сдерживаемого волнения. Прочтя в самом конце имя «Майри», Кит вновь нахмурился. В анналах семьи не значилось никакой женщины с именем Майри, в этом он был абсолютно уверен. Кит вернулся с письмом на диван и принялся читать…
«Глен Дориан, май, 1746 год.
Любовь моя,
молю Небо, чтобы письмо мое застало тебя живым и здоровым, а еще о том, чтобы ты вновь вернулся домой, и как можно скорее. Капитану Линвуду удалось разузнать, что тебя вместе с прочими пленниками после битвы при Каллоден-Мур[2] заточили в инвернесскую тюрьму. Руарид со мной, он в безопасности. Капитан доставил его ко мне, он сожалел лишь о том, что смог спасти только одного из вас по окончании ужасной битвы. Оба наотрез отказываются говорить о том, как ты был пленен, и о том, какие лишения приходится тебе сносить в застенках – мне остается лишь гадать и страшиться. Слышала, много раненых умирает просто потому, что о них некому позаботиться – слух этот дошел даже сюда, в Глен Дориан. Линвуд пообещал мне, что увидится с тобой, добьется твоего освобождения и доставит тебя домой, потому что ты ни в чем не повинен, и он с чистым сердцем засвидетельствует, что ты не участвовал в сражении.
