– Что за артефакт? – спросил Арей с интересом.
– Этого я не знаю. Но нежить болтает, будто бы туда, к горам, потянулись драконы. Причем не только отсюда, но и из дальних земель.
– Нежити не всегда можно верить.
– Да. Но около месяца назад я сам видел дракона. Он тянул невысоко, над лесом. Хвост у него был разодран, а на крыльях язвы как от ожогов… Вообще не пойму, как он держался на таких крыльях… А где-то через неделю я видел его опять. Он летел уже гораздо выше. И крылья у него были совершенно целые!
– Это не мог быть тот самый дракон. Раны у драконов так быстро не зарастают! – сказал Арей.
– Возможно, – согласился Мировуд. – Но теперь ты точно пойдешь к горам, я уверен… И еще одно. Помнишь, мы говорили про дарх того стража?
– Так ты взял его?
– Чисто случайно я его захватил… Почти неосознанно… Светлая половина души, разумеется, противилась, но темная не смогла удержаться…. Он лежит у меня в одном тайном месте. Лежит и постоянно корчится. Он же не погибнет?
– Едва ли, – сказал Арей. – Ты не открывал его?
– Нет. И переносил только за цепь. Но он тяжелый. Внутри, я уверен, немало эйдосов. И обещаю: я отдам его тебе, если ты поможешь мне с младенцем!
Арей цокнул языком:
– Ты все предусмотрел!
– Разумеется. На то я и волхв. А теперь смотри… Тебе нужно держаться все время прямо, пока не дойдешь до речки Гнилуши. По ней забирай правее до моста. Ну а там уж до «Топора и плахи» рукой подать.
Глава восьмая. До встречи у фонтана
Маленькие дети нередко проговаривают свои тайные мысли вслух: «Буду плевать», «буду бить», «буду кусаться», «меня не любят, я стану все бросать». Взрослые делают в принципе то же самое, только про себя.
Из записной книжки Эссиорха
Посреди комнаты в общежитии озеленителей валялся одинокий носок. Это было уникальное свойство Буслаева – у него повсюду валялись носки, и всегда отчего-то одинокие. Шерлока Холмса это наверняка ввело бы в заблуждение, и если грамотно добавить к этому пару живописно разбросанных рапир, пистолет и некоторое количество прочего металлолома, то сыщик гарантированно заключил бы, что в комнате проживает одноногий пират.
Дафна протянула руку, и носок Мефа прирученно прыгнул в ее ладонь. Варсус потемнел лицом. Когда девушка так спокойно и привычно поднимает мужские носки – причем не твои, а чужие! – в этом есть какая-то ужасная правда жизни, тупиковая обреченность. В какой любви можно объясняться девушке, которая вот так вот запросто, без брезгливости, поднимает НЕ ТВОИ носки!
