Ничего не изменилось в подземелье. Лишь злее пищали и наглее подбирались крысы. Мисюрь, не переставая, крестился на коленях, неистово ударяясь лбом в каменный пол. Игнашка сзади прижимался к нему, обняв, и холодными ладошками гладил по лицу.
– Что же мы? Живы еще? – словно выходя из забытья, обернулся к нему Мунехин. – Сынок! Ты жив?
– Пойдем отсюда, папа, – шепнул ему в ухо Игнашка, голоса на крик ему не хватило от страха.
– Куда же, сынок? Куда? Здесь все обретем. Сказано ведь… Здесь. Все…
Рассудок его, похоже, помутился, он начал разговаривать сам с собой. Забормотал непонятное, упал головой в колени, обхватив руками голову. Напрочь забыл про сына.
– Куда собрались? – блеснул луч фонарика сбоку, и Кирьян, тяжело приподнимаясь, руками полез по стене, пытаясь встать на ноги. Даже очутившись, наконец, в вертикальном положении, он шатался, и, видно было, без опоры ему не обойтись.
Но он сделал шаг вперед и устоял.
– Меня не забыли? Ну-ка, щенок, иди сюда! – Рожин оперся на плечо мальчугана и, раскачиваясь, словно учась ходить, двинулся к нише в стене, освещая себе дорогу фонариком.
Порушенное страшилище рассыпалось за решеткой, которую венчало распластанное тело Ядцы, корону он едва отыскал лучом света в дальнем углу.
– Здесь красавица, здесь чудо! – замер, уставился на царскую драгоценность Кирьян и, весь преобразившись, окрепнув и засияв, вцепился в решетку, готовый ее разметать.
– Будь проклято это чудо! – выкрикнул Мунехин. – Сколько жизней сгубило.
– А ни одну не жаль.
– Мария моя!..
– Ты же сам ее под землю затащил?
– Я сгубил. Каюсь.
– Вот! И царица та! Полячка! С огнем играла! Знала: проиграет и голову долой вместе с короной! Так всю жизнь человек рискует. А иначе зачем жить?
– Жизнь в другом смысл имеет…
– Сопляков этих растить? – Кирьян оттолкнул от себя Игнашку, тот упал, ползком добрался до отца.
– Чем он тебе помешал? – вступился Мунехин. – А приятелей своих не жаль?
– Приятелей? – Кирьян ощерился. – Да это такая мразь, что по ним и мать родная не заплачет. А жен или детей у них не было никогда.
– Вот таких золото и манит к себе.
– Смотрите на него! Бессребреник нашелся! Сам-то чего в земле рылся? Всю жизнь искал корону эту.
– Нужда заставила. Не о себе думал. О детях.
