Первый мой порыв был соскочить со стула и я резко подалась назад, но вновь будто приросла к нему. И мне ничего не оставалось, как слепо уставиться на мертвые, обезображенные тела, изображенные на фотографиях.
— Господи… что это?
— Это убийства, которые вы совершили.
— Что?! Я? Да вы с ума сошли?! — заистерила я, все же умудрившись вскочить со стула, и тут же была прижата магией одного из охотников к противоположной стенке, больно ударившись головой. Затем я подлетела и была усажена на стул. Голова гудела и трещала, а мозг твердил, что это конец.
— Ваш доклад был обнаружен на месте убийства Магистра Креона. За прошедшую неделю, как вы могли читать из газет, было убито два Магистра. Обе смерти наступили в результате воздействия рун. Что вы можете на это ответить?
Я сжала голову руками и обреченно произнесла:
— Ничего. Я здесь не причём.
— Вы единственный рунист в Монстраке и в стране в целом.
— Я не рунист.
Я опустила руки, а взгляд снова приковался к охотнику.
— Как смеет человек лгать магу?! — разъяренно прошипел он. — Отвечайте, это вы убили Магистров?!
— Нет! Нет, я не убивала! Не убивала! — завопила я в отчаянии прямо ему в лицо.
Он, брезгливо поморщившись, отстранился от меня, и перевел взгляд на ручку, которая тут же оказалась в моей руке.
— Пишите.
— Что? — недоуменно промямлила я, размазывая по щекам слезы.
— По каждому эпизоду в отдельности. Как и что делали.
Я заревела еще горше, поняв, что мои слова никогда не будут услышаны. Они своего убийцу нашли, а я погибну, так ничего никому не доказав. И тогда я приняла решение.
Потянувшись к бумаге, я провела линию, затем вторую, третью и произнесла:
— Услышьте меня, я действительно никого не убивала. Я всего лишь человек, раб. Зачем мне смерть Магистров? Какой в этом смысл? — я отвлеклась от бумаги, вытерев слезы ладонью, которые никак не желали останавливаться, а затем подвинула листок к охотникам. — Меня кто-то подставил, решив свалить вину. Я ни в чем не виновата…
Вновь промокнув глаза рукавом кофты, который уже был весь мокрый, я взглянула на охотников, в лицах которых появилось ощутимое изменение, в виде несвойственного для них смущения. Они переглянулись и внимательно уставились на меня.
— Отпустите меня, пожалуйста… я ни в чем не виновата… за что мне все это? — тут меня прошибла настоящая истерика и охотники, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, вроде бы не знали, что теперь им делать.
Затем «стеночка» отлепился от своего места и, подойдя ко мне, положил руки на плечи, при этом вкрадчиво проговорив:
