В его кристально голубых глазах появляется огонек озорства.
— Ах, да. Возможно, все было бы по-другому, если бы лошадь была настоящей или из металла. Но деревянная...
Мне хочется рассмеяться, но я подавляю это желание. Я не на свидание. И он не должен мне нравится — я не должна разрешать себе такого. В конечном итоге, я получу от этого травму.
Нас прервали появление блюд. Мое блюдо — козий сыр с жаренной свеклой выглядит как пирожное наполеон (мильфей) с белыми и малиновыми слоями. Я смотрю на него с благоговением. Я думала, что поданная закуска была произведением искусства, но нет, это точно произведение искусства. Слишком красиво, чтобы такое можно было есть. Дом заказал обжаренные гребешки с грецкими орехами, которые подаются с мини-горшочком брюле из пармезана.
Я отрезаю кусочек мильфей и кладу в рот. Так вкусно, что меня посещает мысль, что мне так хочется позволить себе привезти сюда моих родителей, а не в дешевый ресторан, который я могу позволить на свой ограниченный бюджет. Они никогда не пробовали ничего столь изысканного и вкусного, и я внезапно чувствую боль, что скорее всего они никогда и не попробуют. И просто так на ровном месте, я прихожу к выводу, что мне не стоит симпатизировать ему. Обида на людей, похожих на него,появляется у меня внутри. Я буду относиться к нему, как к давнишнему другу, так будет лучше. Я итак под впечатлением от него.
— Почему ты так боишься слежки, если не делаешь ничего плохого?— спрашиваю я.
— А почему у тебя есть шторы на окнах в твоей спальне? Ты делаешь что-то противозаконное? — отстреливает он.
— Это не одно и тоже, — замечаю я.
— Почему нет? Я не хочу, чтобы государство, агенты и куча маркетологов имели доступ к моим личным данным. Это касается только меня, и я принимаю меры, чтобы оно так и оставалось. Почему ты отрицаешь очевидное?
— Вероятно, вы будете рады, что в базе о вас очень мало информации,— продолжаю я, — и о твоих братьях тоже.
Он медленно улыбается, довольной улыбкой.
Улыбка, в сочетание с охраной своей личной жизни, производит эффект. Он закрытая дверь для компьютерных щупалец слежения. Все,что удалось раскопать— в двадцать восемь лет он никогда не получал никакого пособия. Не владелец и даже не совладелец имущества и бизнеса. Разумеется, я не верю в это. Не может быть, чтобы его финансы ни с кем не были связаны? Как же! У него два банковских счета, на которых совершенно жалкая активность, в основном оплата счетов за коммунальные услуги, никогда никакого овердрафта. У него имеется кредитная карта, которой он даже не пользуется, чтобы заплатить за бензин. Он не летает коммерческими авиалиниями. Хотя одного взгляда на его загар достаточно, чтобы понять, что он приобрел его не в Лондоне. Это означает, что он покидает страну пользуясь частными средствами.
