Иногда я ходил на эти встречи вместе с отцом, где и познакомился с одним высокопоставленным чиновником. Он был уже осведомлен о моем техническом образовании и предложил познакомить меня с некоторыми технологическими наработками новой Германии. Я посетил несколько научных дискуссий и был поражен смелостью технической мысли и азартом, охватившим молодых немецких ученых.
Со многими я подружился. Меня удивляли рассказы об огромных ассигнованиях на науку новым немецким правительством, и это на фоне нищенских грантов в самой Америке, с трудом выходящей из экономического кризиса. Как мне показалось, Германия экономила на всем кроме науки. Все чаще в мой адрес звучали предложения поработать в Германии над настоящими проектами вместо того, чтобы стряхивать пыль с книг в библиотеке американского университета.
Переломным моментом для меня стала сама Олимпиада. Я был поражен мощью Германии. Немцы завоевали больше всех медалей, и это выглядело абсолютно естественно. Все немецкие и зарубежные газеты с восторгом отмечали нововведение немцев — доставку олимпийского огня из Греции в Берлин с помощью эстафеты.
Своими соображениями поработать в Германии я поделился с отцом, и он оказался горячим поклонником этой идеи. Для себя я решил, что у мировой науки нет государственных границ, и вполне можно годик поработать на исторической родине. Я послал телеграмму в свой университет, и, к моей радости, мое решение одобрил заведующий кафедрой.
Я поступил на работу в престижную Берлинскую Высшую Техническую Школу, но уже через полгода стало понятно, что настоящие изыскания проходят в закрытых институтах. Для участия в передовых исследованиях от меня потребовали подписать трехлетнее соглашение с немецким правительством о неразглашении и обязательство не покидать Германию в течение срока контракта.
Я вновь посоветовался с отцом, через несколько дней отбывающим в Дели. Он снова поддержал меня, заметив, что я становлюсь настоящим немцем. В апреле 1937 года я прибыл на новое место работы не далеко от городка Ингольштадт. Это был внушительных размеров подземный научно-исследовательский институт. Таких грандиозных сооружений я в жизни никогда не видел, и на меня это произвело неизгладимое впечатление.
С отцом мы виделись редко — не более трех-четырех раз в год, он был все время в экспедициях. В один из моих приездов в Берлин в конце 1938 года папа присутствовал на закрытой встрече с правой рукой Гитлера, главой СС Генрихом Гиммлером.
