На обоих письмах стояла одинаковая подпись: «Чарв Твепарет».
— А ты не знаешь его и не ждал? — спросил я.
— Когда ты позвонил, я думал, это Николай Николаевич, — ответил мальчишка. — Он должен был прийти сегодня, я и дверь не запер.
— А это кто? — спросил я.
— Да, — замялся мальчишка, словно пожалел, что сказал. — Один тут…
Он замолчал, но когда я поглядел на дверь, встрепенулся: — Может, зайдешь в комнату?
— Ты один разве живешь? — удивился я.
— Тетя Лариса есть, но она вышла, — ответил мальчишка.
— Ну, давай знакомиться. Юрий, — назвал я себя.
Он протянул тощую ладошку:
— Сергей.
— Да уж сообразил как-нибудь, грамотный, — засмеялся я.
Мальчишка тоже понял и улыбнулся.
— Ты что, приезжий? — поинтересовался я.
— Ага.
— Откуда?
— Из Африки.
Он сказал это так спокойно, что я думал, что ослышался, и переспросил: — Откуда, откуда?
— Из Африки.
Я терпеть не могу, когда меня разыгрывают. Надо бы ему дать легонько за такие шуточки. Но уж очень он был хилый.
Да и комната, куда мы вошли, была удивительной. Над диваном висел красный, как мухомор, щит и маленькое, но, похоже, очень острое копье. На другой стене скалились еще три маски, вроде тех, что я видел в прихожей.
А за стеклом шкафа вперемешку лежали большие причудливые раковины, деревянные и костяные статуэтки, какие-то шишки, корешки и даже стоял на подставке маленький сушеный крокодильчик.
Я не знал, можно или нельзя все это потрогать, но Сережка равнодушно махнул тонкой желтой рукой:
— Трогай, если хочешь.
— Еще бы не хотеть!
Я заметался от шкафов к стенке и обратно.
— А копье можно подержать? А щит?
Снял красный щит, тяжеленный оказывается, прикрылся, нацелился в Сережку копьем:
— Сдавайся!
Сережка, сгорбившись на диване, словно маленький усталый старичок, смотрел на меня со снисходительной улыбкой. И лицо у него, разглядел я на свету, было тоже желтое-желтое, как лимон, и глаза даже.
— Слушай, а ты… почему такой? — положил я тихонько на диван копье и щит. — Ты… ты… болеешь? — И мне вдруг стало искренне жалко этого почти незнакомого грустного мальчишку.
— Я отца здорово подвел, — ответил он очень серьезно. — Понимаешь, подцепил тропическую малярию.
Я встречал в какой-то книжке это название — «тропическая малярия». Но, честно говоря, не обращал особого внимания. Что значит скучная малярия, когда отважных смельчаков то и дело подстерегают в Африке встречи со львами, удавами и прочими питонами.
Но мой новый знакомый говорил о своей болезни с таким огорчением, да и вид у него был, прямо скажем, неважный.
