— Ого, килограмма полтора будет.
Николай Петрович взял этот «нос» у Вальки и показал еще заметные полоски, три ровных пояска.
— С неба-то он прилетел — с неба, только сварен этот «метеорит» в земной печке. Вот и роспись «кашевары» оставили.
Мы сами уже поняли с Валькой, что все это железо — осколки. Их не раз видели мы в своей жизни, хотя и родились почти через двадцать лет после войны. Осколки лежали в городском музее и в нашем школьном — сами ребята притащили их: отрыли на дачах, или весной их иногда вымывало водой из земли. Но чтобы столько осколков сразу, в одном месте, как здесь, на этой Лысой горе! Настоящий железный дождь! Не зря нас привел сюда Николай Петрович. Он здесь воевал, догадались мы. Но почему же он всегда молчал у костра?
— Расскажите, как вы воевали здесь, — попросил Валька. — Что вам запомнилось больше всего?
— Больше всего? — сказал Николай Петрович и пошевелил палкой песок. — Да, наверное, как мы сапоги сняли, переобулись, когда все кончилось.
— Ну… Николай Петрович, мы серьезно…
— И я не шучу, ребята. — Николай Петрович положил ладонь на стриженую Валькину голову. — Сапоги снимает солдат после крепкой победы, а ждать нам ее тут, на этой горке, пришлось долго.
Он вдруг сел прямо на песок, тяжело вытянув прямую, как палка, больную ногу. Мы плюхнулись рядом, и я почувствовал, как по моим усталым ногам снизу вверх побежали колкие злые иголочки. Легкие кеды казались чугунными, словно утюги. А солдатский сапог потяжелее, чем кеды.
— Жарко? — повернулся Николай Петрович.
— Ага, — облизал Валька запекшиеся губы.
— Вот и нам было жарко, — Николай Петрович опять зачерпнул горсть песку, задержав осколки. — Сверху жарко, а снизу холодно. Стояли мы здесь зимой, как раз в декабре. Задача была простая: не пропустить фашиста к городу. А у него, конечно, наоборот: был он, город-то, рядом, как на ладони. Но в балках вокруг снег набился, ни пройти ни проехать. А гора — не зря ее Лысой назвали — вся ветром обдута. Только корка ледяная сверху блестит. «Зарыться и стоять», — такой был нам приказ. А в песке окоп не отроешь. Попробуйте, — предложил Николай Петрович.
Мы с Валькой стали кидать песок. Сначала было легко, песок мягкий, и мы вырыли ямку. Но чем больше копаешь, тем быстрей песок скатывается назад, и вся работа идет насмарку. Ямка стоит себе, как заколдованная, ни больше, ни меньше, не то что человеку уместиться, а одним боком ляжешь, другой торчит.
— Он и зимой такой же, песок, — сказал Николай Петрович. — Только злее. Сверху камнем со снегом смерзся, а снизу плывуном течет.
