– Я с удовольствием! – воскликнула она.
После завтрака Борис Николаевич погрузился в чтение, тетя Маруся занялась приготовлением обеда, а она, погуляв по саду, поднялась к себе наверх. Окно было по-прежнему открыто. Она взяла свою маленькую дорожную Библию и, примостившись на подоконнике, стала читать. Ласковый, теплый ветер приятно обдувал ее лицо. Иногда, оторвав взгляд от строк, она смотрела вдаль, погружаясь в прочитанное. Она не заметила, как дверь в комнату распахнулась.
– Мама, ты здесь? – послышался незнакомый, резкий голос, и тут же осекся.
Она обернулась к двери. Солнечный свет пронизал ее пышные светлорусые волосы, распущенные по плечам, а налетевший ветерок слегка разметал их. Она подняла свои серьезные голубые глаза, и тут их взгляды встретились. На какое-то мгновение оба застыли в глубоком и волнующем оцепенении.
– Здравствуйте, – произнес он.
Она, смущенно поправляя юбку, слезла с подоконника и тихо ответила:
– Доброе утро.
Он снял сумку с плеча, и она еще раз посмотрела на него.
Перед ней стоял высокий, стройный юноша. У него были почти черные глаза и темные вьющиеся волосы. В чертах его лица просматривалось нечто орлиное, он, словно хищная птица, стремительно и внезапно налетел на нее.
– Извините, наверное, это ваша комната? – смущенно сказала она, ища предлог выйти. – Я приехала вчера с Борисом Николаевичем.
– Так вы та самая баптистка, его знакомая? – напрямую спросил он.
Она смутилась еще больше. Никто ее так не называл – баптисткой. Это как-то коробило слух. Ее словно ударили по щеке. Непроизвольно она даже коснулась своей щеки рукой, молча кивнула и направилась к дверям.
– Не уходи. Оставайся здесь. Я пойду сам, – резко сказал он и стал спускаться по лестнице. Ступеньки тяжело заскрипели. Было слышно, что он вышел из дома. Оттуда через открытое окно донесся радостный оклик тети Маруси.
– Сынок, приехал!
Она поняла: это как раз и был тот самый сын тети Маруси. Она посмотрела на полную корзинку помятых листов, один из которых читала вчера. Ей вспомнились слова: «Жизнь – это борьба». Она улыбнулась. И, сама не зная почему, вдруг закружилась по комнате.
За обедом собрались все. Юноша оказался разговорчивым и действительно очень начитанным. Он почти на равных, и даже как-то нападая, заспорил с Борисом Николаевичем. Они были с ним чем-то похожи, но в то же время – совершенно разные. Она украдкой наблюдала за ним, и ей нравилась его молодая решительность.
После обеда все пошли гулять. Она шла позади, а он продолжал о чем-то увлеченно говорить с Борисом Николаевичем. Она не понимала темы разговора, но ей не было скучно. Она просто шла за ними и думала о своем. Когда они дошли до реки, то обернулись, видимо, вспомнив о ней. Она опять поймала на себе его взгляд. Сильный жар прошел по ее телу, даже закружилась голова. Он смотрел и смотрел на нее, а она на него. Борис Николаевич кашлянул и вывел их из этого оцепенения. Она вздрогнула. Ей стало неловко. Борис Николаевич предложил ей руку – спуск был довольно крутым. Они медленно спускались вдвоем, а он быстро сбежал и уже ждал их внизу.
