— Ну, что он тебе сказал?
— Ой, бабоньки… — выдохнула из себя девушка, не замечая, как из глаз ее покатились крупные слезы, — ой, что было, что было! Ждать, говорит, буду, как из тюрьмы выйдешь, встречаться будем. Только жена у него и детишки малые — жену не любит, да только из-за детей бросить не может.
Подследственная провела в сизо почти полгода с момента ареста; как объясняли ей арестантки, провожая на суд, это было еще по-божески.
Исход судебного заседания был предрешен — подсудимая Степанкова Н.Н., естественно, признавала вину. Впрочем, она и не слушала ни судью, ни обвинителя. Наташин взгляд был прикован к красавцу-адвокату.
— Да, моя подзащитная виновна, — говорил Сергей Васильевич, — но все-таки я хочу попросить уважаемый суд о снисхождении. Да, она выбросила своего ребенка на помойку. Но разве не выбросило наше государство из жизни саму Степанкову? Как знать, если бы она имела работу, если бы ей были гарантированы социальные права и защита со стороны государства, может быть, все сложилось бы иначе.
Адвокат говорил страстно, красиво, жест его был скуп, но выразителен. Наташа слушала молча и трепетно, иногда ей казалось, что речь идет не о ней, а о ком-то другом; казалось, что все это — захватывающая серия латиноамериканского сериала из жизни бедных и богатых.
— Я очень прошу уважаемый суд учесть личность моей подзащитной и ту социальную среду, в которой она выросла, — закончил адвокат.
Наталья Николаевна Степанкова получила по приговору три года лишения свободы. Год она отбыла в Можайской женской колонии. Профессия швеи-мотористки, полученная когда-то в ПТУ, пришлась тут как нельзя кстати: Можайская колония специализируется на пошиве рабочих рукавиц и спецодежды. Таким образом, учреждение пенитенциарной системы оказалось первым в России, востребовавшим Наташин труд по специальности.
Осужденная Степанкова ровна со всеми, приветлива и спокойна, хотя арестантки и не любят ее: «детоубийство» пользуется в глазах зечек не лучшей репутацией, чем «изнасилование» в глазах зеков-мужиков. Правда, несколько подруг у Наташи все-таки есть.
Иногда, по вечерам, она вдохновенно рассказывает, какой очаровательный мужчина защищал ее на суде, какие умные слова говорил. Тюремная и зоновская жизнь обычно приучает к скрытности, но Наташа тем не менее утверждает, что этот адвокат не единожды признавался ей в любви и после окончания срока даже обещает сделать ее своей любовницей. Как ни странно, но некоторые товарки по несчастью верят этим словам. Впрочем, чего уж странного: иногда и самой осужденной кажется, что после окончания срока так оно на самом деле и будет.
