Юрий Иванович был краток и деловит. Он честно рассказал и о своей подмосковной сети мини-спиртозаводов, и о непомерных налогах, и о неучтенной водке, которую якобы у него нашли (слово «якобы» он произнес на случай, зная, что в камере сидит стукач), и о гнусных мусорских «прокладках» (и как это у бывшего майора ГУВД такое выражение вырвалось!), и о том, что очень рассчитывает на помощь адвоката.
Коробов говорил спокойно, сдержанно, но все это время, словно завороженный, смотрел на светло-коричневую родинку, темневшую на шее «смотрящего». А Паня, в свою очередь, не сводил с говорившего тяжелого, придавливающего взгляда.
— Постой, постой, — прервал он новичка, — с бизнесом твоим херовым все ясно. А раньше чем занимался?
— Мебель делал. Производство у меня было.
— А до мебели?
— Джинсы строчил.
— А до джинсов?
— Пакеты фирменные…
— Да не о том я, — Паню аж передернуло. — Ты ведь не сразу бизнесменом-то родился. Кем раньше-то был?
— Работал.
— Где?
Коробов стыдливо промолчал. К своему ужасу, к концу беседы он уже узнал обладателя светло-коричневой родинки на шее. Да, тот самый Панченко С.В., которого он когда-то, шестнадцать лет назад, бросил в мутные воды исправительно-трудовых учреждений, выплыл в самом неподходящем месте в самое неподходящее время. Правда, годы, проведенные Паней за колючей проволокой, остались за кадром, но, судя по татуировкам, в местах не столь отдаленных бывший клиент обрел немалый авторитет. Да и должность «смотрящего» говорила о многом.
— Так где ты работал?
Этот вопрос вновь остался без ответа.
Неожиданно блатной пружинисто поднялся и, неторопливо шагнув вперед, произнес, но не первоходу, а братве, сидящей на «шконках»:
— Пацаны! Он — мусор.
— Кто? Где?
— Вот он — мусор?
— Во, бля, делов! — воодушевилась братва, и Юрий Иванович буквально всей кожей ощутил флюиды ненависти к себе.
— Братва, тихо! Я говорю, — немного повысил голос Паня, и сокамерники стихли. — Когда-то давно, в 1981 году, эта гнида поломала мне жизнь. Он тогда в Солнечногорске работал опером, серый макинтош носил… Там какой-то магазин грабанули, кто — неизвестно, так он на меня его и повесил. Помнишь, как ты, маромойка гребаная, меня, Серегу Панченко, током пытал? А как валенком с песком по ребрам бил, помнишь? А «слоника», когда противогаз на меня надевал и шланг пережимал? А как я в укрутке, «ласточкой», в твоем кабинете валялся?
Физиономия бывшего оперативника солнечногорского ГУВД в одночасье сделалась серой, будто вылепленной из гипса. Он был готов к любому повороту событий, но только не к такому. Да, все правильно: земля круглая, мир тесен. Но чтобы мир оказался тесным настолько, что смог уместиться в камере следственного изолятора…
