На протяжении 1995–1998 годов в сизо Серпухова перебывало под следствием несколько сотен «пехотинцев» и лидеров низового и среднего звена люберецкой, измайловской, долгопрудненской, пушкинской, чеховской, архангельской, новокузнецкой оргпреступных структур, что позволяет говорить о «столичном» контингенте подследственных. Впрочем, основная часть подследственных арестована по статьям, никак не связанным с оргпреступностью: 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью), 131 (изнасилование), 133 (понуждение к действиям сексуального характера), 158 (кража), 166 (неправомерное завладение автомобилем или транспортным средством без хищения), 213 (хулиганство)…
Проштрафившиеся перед государством коммерсанты также нередкие гости в Серпуховском следственном изоляторе. Типичные «бизнесменские» статьи — 177 (злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности), 179 (принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения), 188 (контрабанда)…
«Заехавший» на «Серпы» бизнесмен (если только это не уголовный авторитет, который занимается легальным бизнесом) обычно попадает в мужицкое сословие. Если арестант оказывается с «понятиями», щедро отстегивает на «общак», не «запарывает косяков», то есть не совершает порочащих поступков, если он к тому же может за себя постоять, такой человек имеет все шансы стать авторитетным «мужиком». Многие коммерсанты не забывают о братве, даже выйдя на волю: так, московский бизнесмен Николай С., просидевший в серпуховском сизо четыре месяца и выпущенный из-под стражи в зале суда «за отсутствием состава преступления», присылал на тюрьму «грев» для сокамерников вплоть до этапирования их в сизо № 3, на Краснопресненскую пересылку.
Впрочем, все эти правила никоим образом не относятся к коммерсантам, запятнавшим свою биографию сотрудничеством с органами МВД.
* * *
Юрий Иванович никогда не считал себя человеком трусливым и малодушным. Во времена своей милицейской молодости Коробов едва не схлопотал девять граммов: при задержании торговца наркотиками тот неожиданно открыл огонь из «вальтера» времен Второй мировой войны; пуля вырвала кусок ваты из зимнего пальто. Но тогда, в момент выстрела, он не успел почувствовать испуга, его перекрывал злой азарт погони.
Но это было давно, почти четырнадцать лет назад. Считай, в прошлой жизни.
Теперь же, по дороге на «хату», двигаясь в геометрически правильных перспективах тюремного коридора, Юрий Иванович внезапно ощутил в себе легкую, безотчетную дрожь. Икроножные мышцы и кончики пальцев предательски задрожали. Неожиданно мерзко засосало в желудке, будто бы он проглотил огромный кусок льда. На лбу выступили крупные капли пота. Во рту пересохло — язык превратился в комок наждачной бумаги, сухо царапая небо.
