В роковой миг глобального сбоя межзвездной связи он очнулся, ощутив вселенскую пустоту.
Вместо подсознательного, баюкающего шепота жизни миллиардов людей, которая протекала где-то далеко, на незримой периферии, ощущаясь лишь как фон, теперь со всех сторон ринулась чернота, — бездна настоящего одиночества вмиг окружила его, всколыхнув ровную гладь умиротворения, словно порыв внезапного ветра, погнавший рябь очнувшихся мыслей и полузабытых чувств.
Испуг, шок длился недолго, — он, словно мифическое существо стряхнул прах забвения, со смятением прислушался к самому себе, мгновенно переосмысливая долгие годы, проведенные в добровольном мысленном заточении.
Для личности с его опытом и возможностями не составляло никакого труда сделать очевидный вывод: отказавшись от нормального общения, не погружаясь в информационные потоки, он пропустил нечто чрезвычайно важное.
Беглый взгляд за пределы комфортного виртуального пространства показал, что за истекшее время в реальности приютившей его планеты не произошло радикальных перемен: она по-прежнему оставалась безжизненна и безлюдна, датчики, рассеянные по огромным пространствам каменистых пустошей горного плато упорно свидетельствовали что никто не пытался нарушить установленных много лет назад границ частной собственности.
Его враги, если они еще оставались в мире физическом, давно состарились, да и сама память о нем, как о личности, наверное, уже исчезла.
Следующим шагом стала проверка связи с ретранслятором гиперсферных частот.
Тот был исправен. Тестовые сигналы без помех достигали устройства ГЧ, и он, преодолев секундное замешательство, попробовал выйти в сеть Интерстар… но тщетно: канал межзвездной связи не действовал, — на посланные сигналы не ответила ни одна из удаленных на десятки световых лет станций гиперсферной частоты.
…Трое суток он провел в мучительном неведении, вкушая полнейшее одиночество, а когда по внезапно ожившим каналам связи пришел ошеломляющий информационный пакет, продублированный из одного источника на все станции ГЧ Обитаемой Галактики, он понял, что забвение закончилось.
Острое чувство облегчения вскоре сменилось присущей ему настороженностью. Восприняв информацию о внезапном вторжении Харамминов и последовавшей за этим Семидневной войне, он понял, что самоизоляция лишь повредила ему: информационный вакуум ощущался теперь как голод, но войти в сеть без должной подготовки, просто ринуться туда, как в омут — такое действие противоречило стойкому инстинкту самосохранения, выработанному благодаря богатому и горькому жизненному опыту.
