— И что с того? — не понял Анджей.
— Это не Конфедераты. — Ответил Дрейк. — Хотя бронескафандр похож… Нет, насколько я знаю, экипировку для сил Патруля традиционно производили на Элио. Скорее в Башне побывал какой-то отряд авантюристов, закупавший экипировку на планете Гизборн. Прикажи своим людям, пусть определят возраст останков человека и тканей киборга.
— Это важно?
— Да. — Отрезал Дрейк, воздержавшись от комментариев.
Никто не видел, как под сумеречными сводами огромного зала маленькие отверстия выдохнули облачка серебристой пыли.
Микроскопические пылинки, едва различимые невооруженным взглядом, на самом деле являлись наномашинами.
Кто-то наблюдал за вторгшимися в цокольный уровень людьми.
Пылинки, рассеявшись в воздухе, начали медленно опускаться, передавая загадочному наблюдателю подробную информационную картину происходящего.
* * *
Виртуальное пространство информационного поля планеты Гермес…
…Многие годы его ощущение жизни было сравнимо с гладкой зеркальной поверхностью небольшого лесного озера, над которым время от времени появлялся слоистый, молочно-белый туман воспоминаний.
Замкнувшись в себе, сознательно культивируя одиночество, он не выходил в Сеть, словно киберпространство чем-то пугало его. Спокойное течение мыслей скользило вдоль замкнутой цепи минувших событий, будто он нарочно остановил жизнь у незримой черты, довольствуясь лишь теми эмоциями, которые порождал зыбкий туман прожитого… да и они постепенно погружались в темные глубины, унося с собой боль невосполнимых потерь — омут забвения поглощал ее медленно, неохотно…
Казалось, пройдет еще немного времени и сознание окончательно угаснет, уснет в укромном уголке очерченного для себя виртуального пространства.
Все шло к тому, но его покой был грубо, болезненно нарушен в тот день, когда Хараммины атаковали центральный узел Интерстар в системе Элио.
Боль. Фантомная боль резанула словно вспышка, от которой наступила секундная слепота. Выделенный канал гиперсферной частоты, связующий его разум с остальными узлами общечеловеческой сети, отключился.
До этого момента он не задумывался, настолько ли хорошо одиночество, так тщательно взлелеянное в сознании?
Да, он отторг от себя внешний мир, с единственной целью — забыться, превратить свои мысли в спокойную гладь лесного озерка, где постепенно утонет боль, а на плаву останутся лишь редкие воспоминания о минутах счастья.
Возможно, он не до конца отдавал себе отчет, что, действуя таким образом, он засыпает навеки.
