Султан, прежде всего, решил потопить все суда в Золотом Роге.
Не различая национальности, принадлежности, накидывались турецкие суда на всё, что плавало по поверхности бухты. И скоро она очистилась от всех судёнышек, которые были здесь. Даже лодки, старые рыбацкие фелюги и плоскодонки — всё было утоплено в синих водах моря.
И снова удивил султан византийцев, и заодно и Марию. Он велел связать тысячи бочек, накрыть их досками и по этому мосту идти через весь Золотой Рог в самом узком его месте к стенам города.
Византийцам не удалось поджечь этот мост, а по нему в ряд могли пройти тридцать человек. Пробила брешь и непрерывная бомбардировка ворот Святого Романа. Хоть и разорвало самую большую пушку после нескольких выстрелов, но османы догадались предоставлять отдых пушкам, смазывать их маслом и давать остывать. Кое-где разрушенные башни лежали в развалинах, рвы уже завалило камнями и фашинами[11], а у стен, почти вплотную к ним, стояли галеры и непрерывно бросали ядра через стены...
И вновь обратился султан к императору с предложением сдать город. Он даже предложил Константину одно из княжеств, если тот сдастся на милость победителя. Но император ответил презрительным отказом — он уже приготовился к смерти, знал, что погибнет, но сдаться, вымаливать прощение у мусульманина не станет.
До последней капли крови собирался он защищать вверенный ему Богом город, и, если будет на то Божья воля, он скорее умрёт, чем примет от турок позорный плен...
И как же хотела Мария, чтобы Константин победил, в каждой строчке всё новых и новых свитков ждала она, что турки откатятся назад, что император победит, но спохватывалась — уже два с половиной века властвуют над Константинополем османы, уже два с половиной века Стамбул — столица османского мира. И всё-таки она надеялась, ждала хоть маленькой победы, хоть крохотного величия Византийской империи.
Нет, исторические свитки, старинные книги повествовали только об одном — чуде покорения столицы Византии турками...
И напрасно уговаривали Константина сдаться врагам — он был готов заплатить султану военную контрибуцию, но город должен остаться за ним.
Покачивая головами, зная исход битвы, отходили от Константина его высшие военачальники и сановники. Часть из них, спасая свою жизнь, уже перебежали к султану, и лишь самые стойкие оставались верны своему императору.
Султан велел назначить решительный штурм — с моря, с суши. Обещал отдать город на разграбление тем солдатам, которые первыми взойдут на крепостную стену, обещал им поместья и усадьбы тех же, кто трусит и бежит, приказывал казнить на месте.
