Вокруг трона Ивана Грозного | страница 89
Царю бы в первую голову не сдобровать, не окажись и на этот раз рядом расторопного Малюты Скуратова. Он, схватив Ивана Грозного за шиворот, отшвырнул его к двери, где царя подхватили телохранители, а сам же Малюта оказался перед двумя свирепого вида крымцами, успевшими вооружиться мечами опричных ротозеев и даже посечь нескольких из них. Моментально обнажён меч — один из врагов пал с рассечённой головой, но второй успел ударить мечом Малюту.
Спас его от гибели шелом, к тому же замешательство среди опричников миновало, крымцев начали рубить беспощадно, и когда покончили с последним, вынесли на воздух раненых.
Крепкая рука у татарина. Хотя шелом и бармица защитили голову Малюты, но меч, скользнув по ним, ударил в плечо, и если бы не кольчуга доброго плетения, врубился бы глубоко в тело — а так отделался верный слуга царя лишь переломом ключицы да нестерпимой головной болью.
Царь Иван Васильевич склонился над своим спасителем.
— Господь Бог послал тебя ко мне. Какой раз закрыл ты меня своим телом! Никогда не оторву тебя от сердца своего! — распрямился и гневно бросил воеводе стражников детинца: — Отчего не уведомил, что в башне дикие крымцы?!
— Сказывал. Мимо ушей твоих, видимо, государь, прошло.
— Что-о-о! В пыточную! Смерть городу за раны спасителя моего!
Вот так. Все мольбы горожан ко Всевышнему, чтобы спас он их, безвинных, от лиха, — козе под хвост. Горел и умирал великий богатством город в муках до тех самых пор, пока лекарь царёв Бомелиус не заключил, что Малюта Скуратов может сесть в седло.
Когда царь Иван Грозный двинулся со своим полком к Вышнему Волочку, зима уже заявила о себя основательно. По Тверце шла шуга, появились забереги, в малых же притоках Тверцы, особенно на омутах и затонах, лёд встал твёрдо. Пора бы поспешать в Новгород, где есть место разместиться полку в тёплых домах, но Иван Грозный специально не спешил.
«Пусть трясутся изменники!»
Только в день Рождества Христова подошёл Иван Грозный к Новгороду. Оставив свой полк в двух вёрстах от стен его, лишь с сыном своим Иваном, свитой и малой охраной въехал в город через Московские ворота. Ему навстречу — крестный ход, каждый из участников которого был тщательно обыскан Богданом Бельским. Даже архиепископ.
Не принял святительского благословения царь. Пронзил злым взглядом архиепископа и рек грозно:
— Злочестивец ты, а не пастырь рабов моих! В руках твоих не крест животворящий, но меч крамольный, нацеленный в сердце наше! Ты — враг православной церкви, волк хищный, ненавистник венца Мономахова, поклонник Сигизмунда!