Прошли годы. Много. Семнадцать или даже восемнадцать.
Розенфильда и Фиолита жили-поживали, воспитывали каждая двух сыновей и двух дочерей, и о давней истории постарались забыть, но только в сердце у каждой мечта была – хоть разок пропавших сынка с дочуркой повидать.
А сынок Розенфильды тем временем жил в самом центре Филльвильдии, хоть и на самой его окраине – в бедной-пребедной семье.
Имя подкидышу много лет назад дали странное – Дим.
– Что за имя такое? – изумлялись соседи слева. – Где ж это видано, чтобы филльвильдцев Димами называли?
– Это они, видно, с дочери королевской пример взяли, – ехидничали соседи справа, – те свою крошку Идией назвали!
– Как назвали, так и назвали, – отмахивалась Корофета, мать большого бедного семейства, – на ум пришло!
А найти ответ, как ей такое в голову взбрело, не получается. И сама не понимала, просто стала вдруг чужого ребёнка Димом кликать. Так и повелось.
– Как прокормить ещё одного? – хватался за голову отец семейства, седобородый Галаферд.
– Что само к дому пришло, то гнать не положено! – отвечала Корофета, а сама ту же думу думала, что и муж.
– Мужичок ещё один в доме, – бодрилась она и в следующий год, и ещё через год, и на третий, и на четвёртый, – вырастет, подмога матери с отцом будет.
Говорила, а сама уж и не верила – годы шли, а сынок ни пахать, ни сеять, ни жать, ни дрова рубить, ни воды наносить не мог. Руками слаб, ножками хил. Тоненький, как хворостинка. Ни силы богатырской, ни ума богатого, ни сердца рыцарского.
– Что ж за беда нам, Галаферд? – говорила Корофета. – Отчего сынишка такой сирый вырос?
То, что Дим – подкидыш, они за всю жизнь ни разу не обмолвились.
– Ничего, жена, – отвечал Галаферд весело, – будут ещё у него ручищи, как вон те брёвна, а выносливости, как у тысячи быков!
Говорил, а сам тоже уже не верил.
Братья да сёстры посмеивались над неловким Димом, всё пытались ущипнуть да подножку поставить, и никакие родительские запреты их шалости остановить не могли.
Настал сегодня день совершеннолетия, а Дим как был чахлым да квёлым, так и остался – ни к труду не способен, ни к песням весёлым.
– Кто ж тебя такого в мужья возьмёт? – сказала вдруг за столом старшая сестра, – ты ж ни со скотиной не управишься, ни с плугом, так всю жизнь на печи просидишь.
– А я женюсь! – вдруг горячо воскликнул Дим, – обязательно женюсь!
– На ком же? – засмеялась старшая сестра.
– На дочке королевской – принцессе Идии!
– Ишь ты, – присвистнули братья, – куда хватил! Принцессу ему подавай! Иди-ка лучше косу наточи, королевич!
