— Вы хорошо ее знали?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что я растерялась:
— Что?
— Вы хорошо знали принцессу Корделию? — терпеливо повторил архивампир. — Впрочем, и так понятно, что да. Вы переживаете за нее так, как переживают за близкого человека.
К такому повороту я совершенно не была готова и лихорадочно начала обдумывать линию поведения. Отрицать — глупо, поскольку сложно придумать еще одну убедительную причину, почему меня так сильно беспокоит судьба «принцессы». Значит, лучше согласиться. К тому же Адриан считает меня валенсийской дворянкой. Так почему бы мне тогда не жить во дворце? Скажем, одно время я могла быть фрейлиной…
— Вы правы, — наконец сказала я, растеряв весь боевой задор. — Я знала ее. Не могу сказать, что очень хорошо: насколько мне известно, принцесса не подпускала никого близко к себе, — и это была общеизвестная информация, которую мог подтвердить кто угодно.
И вообще как-то странно говорить о самой себе в третьем лице.
— И все же она была вам симпатична, — уверенно констатировал Адриан. Без гнева или недовольства.
— Да, — подтвердила я. Это хорошо укладывалось в мою «легенду». — То есть характер у нее действительно был тяжелый, — причем об этом мне было прекрасно известно и без леди Алины. — Но я знаю, что она всегда действовала только в интересах короны.
Больше добавить было нечего, поскольку наверняка подробности того, каким образом мне удалось добыть у вампиров нужные документы, оставалась секретной.
— А вам известно, что ваша Корделия приходилась внучкой Арлиону Этари? — осведомился Адриан. Он не выглядел рассерженным или разозленным, а совершенно невозмутимым, и я задумалась, что же могло скрываться под этой маской.
— Известно, — не стала отрицать я. — Как и то, что она была трейхе, — архивампир приподнял бровь, и я пояснила. — Об этом нам рассказывали на лекциях по истории магии. Но, Ваше Величество, вы же сами в прошлом году говорили мне, что прочие эльфы не должны отвечать за то, что натворил Арлион Этари! Или вы тогда шутили?
Король посмотрел на меня недовольно, и мне вдруг пришло в голову, что я действительно веду себя недопустимо свободно в общении с архивампиром. Ладно пока он меня терпит, но что будет, если в один прекрасный день ему это надоест?
— Не шутил, — наконец медленно и тяжело произнес он. Я против воли поежилась, но его взгляд вдруг смягчился. — Что же, спасибо за прямоту, Эржебета.
— Ваше Величество, я не хотела показаться грубой или наглой…
